Почему 4,7 миллиона личных хозяйств — вне экономики?
Разговор о сельском бизнесе не может быть полноценным без его третьей составляющей, которая в треугольнике большой, средний и малый бизнес является основой. Мелкое предпринимательство, в котором крестьянин является непосредственным производителем продукции, это, во-первых, — массовое производство, в котором занято более 90% крестьян, которые поставляют на рынок в среднем 75% продукции. Во-вторых, без крестьянского пая не существовало бы ни большого, ни среднего бизнеса. А, фактически, каждый крестьянин-арендодатель является прямым участником всего бизнесового процесса на селе, независимо от того, считает он себя таковым или нет, и участвует в нем лично или нет.
Но парадокс в том, что этот малый крестьянский бизнес по своей организационной структуре, способу реализации продукции и особенно по отчетности является в стране полулегальным. Имею в виду, в первую очередь, ряд юридически-правовых аспектов, которые до сих пор половинчато регулируют отношения между владельцами земли и государством: от правовой защиты и финансовой поддержки мелких товаропроизводителей — до налогообложения их прибыли и участия крестьян в развитии инфраструктуры села. Но если в вопросах защиты и поддержки что-то делается (правда, больше здесь обещаний, чем конкретных дел), то два последних тезиса почему-то даже не обсуждаются.
Такое впечатление, что и политики, и чиновники просто боятся даже вспоминать об этой теме, не говоря уже о привлечении к обсуждению, разрешению ее самих крестьян. Либо боятся обидеть их, либо чувствуют именно свою вину перед ними. Но ведь методы задабривания, покрывания, умалчивания, притворной видной заботы — не лечат болезней, которые обсели село со всех сторон, а наоборот — делают их чем дальше, тем более сложными и опасными.
Поэтому, если мы считаем всю нашу землю не только по Конституции и Земельным кодексом основным природным богатством страны, то почему более 6 миллионов гектаров ее, имея высокое качество, практически не включены в экономический оборот, а, следовательно, не берут участия в формировании бюджета страны? То есть находятся, по существу, в теневой экономике. Подчеркиваю, речь идет прежде всего о земле крестьянских личных хозяйств, которых 4,7 миллиона.
РАЗРУШЕННЫЙ МЕНТАЛИТЕТ
Уже многие годы большой частный сектор является ничем иным, как «хутором» отечественной экономики. Живет по принципу «моя хата скраю». И это при условиях, когда жизненно важных проблем на селе, так сказать, целый воз. Так кто его должен тянуть? Основной тягловой силой всегда считалось государство, которое, по бывшей системе, возвращало на село часть денег, которые забирало, обесценивая крестьянский труд. Нынче ситуация кардинально изменилась. Производство и социальная сфера не только существуют параллельно, а отдаляются друг от друга. Хотя наоборот — должны постоянно пересекаться, поскольку существуют на одной и той же территории.
Поэтому при нынешних условиях в сельскую повозку кроме государства просто обязана активно впрягаться тройка — большой, средний и малый бизнес. Насколько это делают два первых — уже говорилось на страницах газеты. А какие возможности и резервы у третьего? Начну с того, что далеко не всем крестьянам владельцам земельных ресурсов не только не по нраву слова «бизнес», «земля-товар», «прибыль», «налог», но и государственное вмешательство в их производственную деятельность. Каждый из них желал бы лучше находиться в теневой, а не прозрачной, легальной экономике. И в то же время, как все сельскохозяйственные товаропроизводители, пользоваться соответствующими государственными льготами: дотациями, субсидиями, компенсациями и т.д.
Но в цивилизованном обществе так не бывает. Льготы сами по себе не создаются, их основной источник — те же самые налоги других производителей, и, в первую очередь, агропромышленного комплекса. Так что нужно привыкать крестьянам к тем экономически-правовым стандартам, которые являются нормой развития каждого общества, в котором по известному изречению нельзя жить, будучи свободным от него. То есть не делая в общую казну свой, даже самый минимальный вклад, нельзя рассчитывать на большую поддержку.
Имею в виду не налог на землю, который сегодня составляет 18 гривен за одну сотку в год, а именно налог на товарную сельскохозяйственную продукцию. То есть продукцию, которую крестьянин сам производит и сам продает. Я понимаю, что этим предложением возможно вызову негативную реакцию как самих крестьян, так и их ревнивых политических защитников, которые давно и целиком успешно «пасутся» на сельском электоральном поле. Тем более в нынешних кризисных условиях. Но ведь когда-то это должно произойти. Хотя, правду говоря, я не помню за все годы независимости, чтобы для крестьян хотя бы один сельскохозяйственный год начинался и заканчивался без экономических и финансовых потрясений. Как не одну, так другую подножку придумают то в парламенте, то в правительстве.
Следовательно, причина всех кризисов в аграрном секторе — в управлении им, где не просто переплелся, а сросся государственный (ручной) и коммерческий менеджменты. Ведь колхозов и совхозов уже давно нет, как и коллективной собственности, а в государственных структурах, которые хоть и изменили вывески и стали департаментами, главные, или говоря современным языком, топ-менеджеры, снизу до верху остались теми же самыми, которые никогда не работали с крестьянами один на один. В частности, с мелкими землевладельцами, которых еще 200 лет назад американский президент Линкольн назвал «самой ценной частью государства». Тем более, что за последние десять лет не только изменилась форма собственности и возникли различные типы агроформирований, а произошло ощутимое расслоение среди крестьян. Одни стали более зажиточными, вторые — менее, а третьи вообще едва сводят концы с концами. И к каждому нужен индивидуальный подход, а не общий, как при колхозной системе — доказал план и ожидай отчета.
ВОЙНА ПРОТИВ ФЕРМЕРСТВА
И еще об одной особенности современного крестьянского уклада. В отличие от других стран, кроме бывших советских, у нас сложилось так, что вследствие реформ в аграрном секторе украинское крестьянство разделилось на два типа: фермерские и личные крестьянские хозяйства. И первый закон (1991 года) относительно этого распределения так и назывался «О крестьянском (фермерском) хозяйстве». Причем, пока окончательно не исчезли колхозы в их первичном состоянии, при попустительстве власти, особенно местной, эти два типа хозяйств противопоставлялись друг другу, а точнее — враждовали между собой. Делалось все возможное, чтобы дискредитировать фермерство и противостоять его массовому распространению. И следует сказать, что это достигнуто. В конечном итоге, имеем не только самое меньшее количество фермерских хозяйств в мире по отношению к количеству земли (причем с каждым годом их становится все меньше, в прошлом году почти на 1000 юридических лиц), но и путаницу в отчетности: юридическую, экономическую, финансовую, статистическую и т.д.
Возьмем элементарный вопрос — кого считать на селе представителями малого бизнеса. Оказывается, что только фермеров, поскольку они являются юридически зарегистрированными предпринимателями и согласно закона — налогоплательщиками. А следовательно — имеют право рассчитывать на различные льготы от государства. Но их сегодня немногим более 40 тысяч, и в их распоряжении по статистике Минагрополитики — 4,3 миллиона гектаров земли. Но это в целом. Потому что не менее 80% составляют фермеры, которые обрабатывают от 50 до 150 гектаров. Остальные являются представителями уже среднего бизнеса. Их земельные угодья вместе с паями занимают площадь по несколько тысяч гектаров земли. Но и первая, и вторая категория фермеров полностью работает в правовом поле, и является юридически признанными субъектами предпринимательской деятельности.
ПОКИНУТЫЕ ЕДИНОЛИЧНИКИ
Совсем в другом статусе находится другая и самая массовая категория — это представители личных крестьянских хозяйств, условно назовем их единоличниками. В советские времена официально власть так и называла тех, кто не был членом колхоза. А неофициально они считались «кулаками», «врагами» и постоянно были под наблюдением соответствующих органов. Но таких насчитывалось до десяти на весь район. Сегодняшних «единоличников» больше миллиона, но только формально их можно отнести к малому (мелкому) бизнесу. Потому что как не удивительно, но никакими правовыми обязанностями перед государством эти хозяйства не наделены, хотя именно они производят приблизительно две трети, если не больше, растительной и животноводческой продукции. Точной цифры никакая статистика не назовет. Также никто не скажет, сколько этой продукции они продают, а сколько оставляют для собственных потребностей. Такая отчетность отсутствует.
Источник: "День"