Недавно опубликованы результаты исследования российского Центра Левады. 35% россиян хотят вернуть плановую экономику, 60% считают, что приватизация была не нужна, 37% считают Парламент ненужным для страны. Люди хотят изменений, говорят социологи, но эти желаемые изменения имею все черты советской системы. А как в Украине?
В Украине аналогичные исследования проводил Фонд «Демократические инициативы». В 2005г. к приватизации крупных предприятий отрицательно относились 60.9% опрошенных, положительно – 13.3%. К частной собственности на землю положительно относились 45.2%, отрицательно – 27.8%. К плановой экономики хотели вернуться 29.3% опрошенных, сочетать государственное управление и рынок предполагали 46.2% (авторы опроса не уточняли, как именно люди себе представляли такое сочетание), минимизировать участие государства в экономике соглашалось лишь 5.7% . Более того, 36% заявили, что не желают работать на частном предприятии. 76.9% указали, что им не хватает государственной защиты от снижения уровня жизни. При этом собственной инициативы и самостоятельности не хватает только 26.3% опрошенных.
Интересно, что социализма по результатам опроса хотели только 22% опрошенных. Недавно опубликованы результаты опроса Всемирного банка. Плановой экономики хотят 32% опрошенных, а возвращения в СССР – только 24%, остальные хотят демократии. Но, как только начинаются подробности, так их демократия до боли напоминает СССР.
Не в олигархах или политиках беды страны и людей. Наоборот, олигархи, плохие политики, плохая жизнь – это результат господствующего в головах людей советского жизненного уклада. Могло ли быть иначе? Наверное, не могло. Точно так же как не могло не быть олигархов и плохих политиков. Сейчас говорят – надо было провести люстрацию, надо было тогда поддержать не того, а этого и мы бы жили как в Чехии. Нет, господа, чтобы жить как в Чехии, у людей должны быть жизненные привычки, трафареты поведения как у чехов. Надо иметь чешские головы. Разруха наша сидит именно там.
Чехия имела свободу и демократию на памяти старшего поколения. В Чехии в той или иной форме оставалась частная собственность. В Чехии не было жесткого директивного планирования. Директор завода, при условии выполнения плана, мог сверхплановую продукцию продавать на рыночных условиях. У людей сохранялась культура отношений свободных производителей. Привычки, правила поведения, нормы морали – все это жило. В частности, чешский директор действительно выполнял план, а по собственному разумению продавал сверхплановую продукцию.
В 1987г. советские реформаторы решили ввести аналогичную систему. Очень скоро план перестал выполняться. Всю сколько-нибудь ходовую продукцию советские директора стали продавать помимо плана. При этом продолжали выдаваться фонды и лимиты (Вы не знаете, что это такое? Как Вам повезло. Не знайте дальше, в т.ч. и поклонники государственного планирования). Но они игнорировались. До 1987г. за такое могли посадить. Поэтому фонды и лимиты соблюдались. А тут перестали сажать. Фонды и лимиты стали игнорировать. А поскольку оставалась дисциплина цен, то по государственным ценам продукция отдавалась кооперативу, связанному с дирекцией, а тот уже продавал куда хотел. Выручка на завод не возвращалась. Власть выдавала предприятию деньги на новый производственный цикл под план, который предприятие и не думало выполнять. Разгонялась инфляция. К 1990г. плановая система оказалась полностью разрушена, а денежная эмиссия – неконтролируема.
Почему такая разная реакция на одну и ту же регулирующую меру у чешских директоров и советских? Потому что не было, и быть не могло у советских директоров опыта, привычек, норм морали свободного производителя. Директор, как и весь советский народ, соблюдал жесткие правила поведения, установленные государством. Выполнение правил обеспечивалось государственным принуждением. Поставил продукцию без фондов и лимитов – под суд. Не работаешь на госпредприятии – тунеядец. Большая часть населения эти правила приняла и подчинялась им. Другая часть искала лазейки для нарушения и обхода. По мере ослабевания государственной мощи, нарушающих становилось все больше. Правила стали мешать развитию экономики. Тогда говорили, что если за 2 года руководства заводом директор его не развалил, его можно сажать за многочисленные нарушения. Каждый директор знал – надо выполнять требования начальства (формальные и неформальные) и искать возможность обойти контроль, чтобы что-то оставить себе. Надо ли говорить, что когда появилась легальная возможность что-то оставить себе, ею воспользовались на 100% и себе оставили все. Совершенно другой опыт, чем у чешского директора, совершенно другие привычки и мораль, и совершенно другой результат.
В отраслях экономики, работающих на человека, советская власть разложилась еще до перестройки. Работая в колхозе, люди удивлялись, как продукция попадает в магазин. Ее с поля тащили тысячи приезжих из города «доцентов с кандидатами», местные жители, многочисленные начальники, вывозившие грузовики и автобусы. Направили меня сопровождать урожай в магазин. По дороге водитель останавливает другой грузовик, платит деньги и пересортировывает продукцию. Хороший огурец – моему водителю, крупный и желтый – получившему деньги. Тот везет огурцы в хранилище на засолку, ему все равно. А мой привозит хороший огурец в магазин и получает наличные от завмага. Механик в АТП. Обеспечение машин запчастями – за свои средства. Откуда наличные? Зарплата у завмага или механика АТП была до 200р. Т.е. продукты в магазине, работу транспорта и еще очень многое, нужное для жизни людей уже в начале 80-х обеспечивала не Советская власть, а антисоветский рынок. В те же годы, беседа с майором милиции, командует «химиками». Многие завмаги и механики через него прошли. Он объяснял, что не считает их нарушителями, наоборот, считает умными и полезными для страны людьми.
В 1983г. большая часть страны обрадовалась – Андропов наведет порядок, не даст торгашам и спекулянтам воровать. Как же не даст, удивлялись осведомленные люди? Все же встанет. Заводы окажутся без сырья и оборудования, магазины – без товара, транспорт – без запчастей. Уже тогда проявились все проблемы сегодняшнего дня. Страна без рынка уже не могла, а народ рынка активно не хотел. «Мы требуем перемен». Требовали. Чтобы не спекулировали. Чтобы в магазине все было. Чтобы все работали на госпредприятиях за зарплату. Чтобы перестали долбать классиками ленинизма и партсобраниями. Убрать партийных секретарей, бездельников, ни за что не отвечающих, но всех контролирующих. Даже термин такой придумал «Возвращение к ленинизму». Мол, если эту мифическую, существовавшую только в мозгу советского человека систему, построить, то это и будет настоящий социализм по Ленину. Второе издания коммунизма в 1980г.
Какая система пришла на место рухнувшей советской? Какие отношения существовали между цеховиками, вышедшими из подполья, завмагами и механиками, отбывшими «химию» или ходившими десятки лет под ее угрозой, директорами, знавшими как угодить начальству и оставить себе? Какие отношения были с правоохранительными органами, уважавшими этих людей при видимости борьбы с ними?
Могли ли отношения между всеми этими людьми стать цивилизованными? Могла ли среди них возникнуть система норм морали, трафареты поведения цивилизованных товаропроизводителей? Советская власть их не выработала. Нелегальный бизнес в советские времена их не выработал. Никакого другого опыта не было. Освобождение от советской власти воспринималось как освобождение от всех и всяческих моральных норм, которые власть называла «кодексом строителя коммунизма». Новые моральные нормы и трафареты поведения могли выработаться только годами работы в условиях свободного и развитого рынка. Но такого рынка не было. Рынок только возникал из подполья. Законы оставались антирыночные. Они не действовали, т.е. ничего не регулировали. Правоохранители не действовали, в глубине души уважая предпринимателей, пытаясь сотрудничать с ними, проникнуть в их ряды и принять их нормы морали.
Пока граждане дискутировали, как надо делить государственную собственность, по братски или по справедливости, директора, чиновники и их партнеры выводили с заводов оборотные средства. Директор продолжал зависеть от чиновника. Чиновник говорил – продавать через фирму А. Директор выполнял. Чтобы свое получить, на пару со знакомым распродавал запасы сырья, оборудование. Это себе и напарнику. Целенаправленно действовавшие товарищи в те времена сколотили состояния, а заводы встали. Активные искали шанс, пытаясь использовать свои ресурсы. Кто мог сколотить бригаду братков – сколачивал. Кто мог найти знакомых директоров, чиновников, чтобы лично поучаствовать в разграблении – находил и участвовал. Система отношений была простой – все против всех. Кто не увернулся, тот попал. Кто не кинул другого, того кинули самого. Оказалось, что мирные и законопослушные инженеры и доценты готовы принять эту систему отношений. Кто не мог сам, откровенно завидовал умению другого. Единицы пробились и сегодня – крупные бизнесмены. Одни, получив первый большой доход, тронулись разумом и прогуляли все, другие – тут же уезжали, увозя с собой добычу, третьих нет уже, оказались плохими таксидермистами. И огромная масса народа, привыкшего к советским порядкам, пытавшегося весь этот период элементарно выжить.
А могло ли быть по-другому, как в Чехии? Понимаю – нет, не могло. Не потому что не провели люстрацию или не того избрали. Кравчук или Черновил мало влияли на эти процессы. Люди были не как в Чехии. Головы у населения были другие. Не знали люди рынка и частной собственности, и знать не хотели в большинстве своем. Нормы морали, стандарты поведения не могут быть введены насильственно. Мы же видели – кончилось насилие, исчезли нормы. Они могут сложиться только в результате совместной работы людей в условиях рынка и частной собственности. Государство должно эти нормы закрепить законодательно. Обеспечить мощью государственной машины. Но лишь тогда, когда люди их выработают между собой.
Представляю, приходит Гавел и говорит «Господа директора, нельзя уводить выручку с завода, возвращайте ее на предприятие». Директора слушаются и возвращают. Не смешно. Чешским директорам такое бы и в голову не пришло.
За 10лет с тех пор многое в экономике изменилось. Вкладываются деньги. Отношения начала 90-х ушли в прошлое. При них производство было бы невозможным. Но экономика наша восстанавливает то, что оказалось жизнеспособным из наследия СССР. Мы же хотим рывка в 21в. Для этого нужна иная мораль и иная система отношений.
Держать слово, даже если тебе ничего не будет, в случае обмана. Не кидать, даже если можешь безнаказанно кинуть. Начальник не всегда прав. Начальник – это не Бог и не Царь, это – место в общественной системе разделения труда. У конкретного человека оно может меняться, оно ничем не лучше и не хуже любого другого места. Мнение меньшинства должно уважаться. В частности, миноритарный акционер должен получать прибыль, участвовать в контроле.
Ты Лидер, говорит своим сотрудникам западный менеджер. Не потому что западный менеджер такой добрый. Потому что иначе не достигнуть западного качества. Наш собственник нанимает западного менеджера и считает этого достаточным. Он не понимает, как каждый сотрудник может быть Лидером на своем участке. У фирмы есть один Лидер и это - известно кто. Он не понимает, как миноритарный акционер может вмешиваться в управление и почему ему надо платить дивиденды. – Я у него забрал фирму, значит, я все решаю и все получаю. Он у меня заберет, значит, он будет все решать и получать. Наши акционерные общества, по сути – семейные фирмы.
Основа бизнеса – монопольный доступ к каким-то ресурсам. Никому нельзя, а мне можно. Все равно что. Доставлять газ или электроэнергию, добывать руду, получить землю. Кончился монополизм – кончился бизнес.
Это - пережитки советского образа жизни, тормозящие развитие производств. Все есть, и деньги, и возможность нанять западных менеджеров, и ресурсы, и связи в руководстве. А результатов нет. Эффективность, хотя уже выше, чем при СССР, но далека от западной. Голова мешает. Советские нормы морали, привычки и стандарты поведения не дают. Развитие рынка, конкуренция, укрепление частной собственности – единственное лекарство от головы.
Но процессу выздоровления может помочь или помешать государство. Укрепляя частную собственность, или пытаясь отобрать и переделить. Давать ясные и цивилизованные законы или дикие, постоянно изменяемые и позволяющие произвольные толкования. Создавая образцы цивилизованных отношений или диких азиатских. Но, в условиях демократии, на поведение власти оказывает влияние народ. А политики быстро учатся и ведут себя так, как нравится народу. И оказывается, что советские заблуждения народа стимулируют патриархальные отношения во власти, а от них, и в среде бизнеса.
Политики демонстрируют несоблюдение своего слова, а избиратель радуется, мол, правильно делает, так с ними и надо. Оправдывает, да, мол, она хотела, а ей помешали. Коалиция, получив мизерное большинство, игнорировала оппозицию. В немецком Парламенте зеленые или СвДП, получив 7% голосов блокируют действия, несовместимые с их программой, добиваются принятия своих законов. В украинском парламенте БЮТ+НУ, имея право на 48% голосов, не могли ни принять своих законов, ни внести поправки в чужие, ни, даже, создать парламентскую следственную комиссию. Большинство голосованием принимало свои решения, абсолютно игнорируя оппозицию. Избиратели посчитали это правильным. Раз у них большинство, могут делать, что хотят и всех вокруг игнорировать. Получат другие большинство, будут их игнорировать. В цивилизованном обществе игнорировать оппозицию недопустимо. У нас – нормально. Избиратели поддерживают. А политики хорошо обучаемы. Если можно обещать и не выполнять, они обещают и не выполняют. Если избиратель поддерживает игнорирование оппозиции, игнорируют оппозицию.
Научились обходить вето Президента. Переманивать депутатов. Что может нам сделать Президент? Ничего? Так что его слушать? Премьер, его сторонники упоминают Президента исключительно с иронией. Президент распускает Парламент. Парламент собирается на сессию и принимает все предложения Президента, которые игнорировал ранее. Раз Президент может наказать, значит надо слушаться. Тот же Премьер отзывается о Президенте с придыханием. Но только до тех пор, пока Президент может наказать. Внести или не внести.
Примитивные рефлексы: бьют – лижи руку, не бьют – лай. И одобрение электората на уровне почти 50%.
Способ управления – контролировать все что движется. Раздавать своим за послушание, забирать, если кто-то посчитал, что выданное ему – его. Так руководил Кучма, так пытались руководить Тимошенко и Янукович, такой способ управления понятен электорату. Ты так не можешь, какой же ты руководитель. Это способ управления диктатора, он требует авторитарной политической системы. Он разрушает зачатки частной собственности. Но политики не понимают другого способа. Они привыкли к иерархии, к отношениям подчинения. Нам надо переходить к горизонтальным отношениям. Нужны политики, которые умеют регулировать общественные отношения не на основе раздачи и отбирания ресурсов, а с помощью регуляторов рыночной экономики. Но как они пробьются, если народ их не избирает?
Была ли хотя бы одна партия, набравшая ощутимое количество голосов, которая не обещала увеличить раздачу денег всем вокруг? Не было. Наибольшее количество голосов набрали те партии, которые обещали это наиболее убедительно и бесшабашно. Все понимали – не сделают ничего. Но каждый голосовавший надеялся, что обратили на него внимание, что защитят простого человека. 77% тех, кому не хватает защиты государства от ухудшения условий жизни, определяют политику и политиков. Советские представления и привычки людей превращаются в советские манеры поведения в политике, в обществе, в бизнесе. В советский уровень работы и жизни. Не договаривайся, кидай всех, отбирай у богатых, отдавай мне, простому человеку. Есть хоть одна страна в мире, в которой бы реализовались такие правила, и люди там жили зажиточно? Нет такой страны.
А как же остальные 22%, не нуждающиеся в государственной защите своего труда? Желающие зарабатывать самостоятельно? Где их партия? Нет партии, потому что эти 22% не могут осознать себя, свою идеологию.
Жизнь человека в условиях свободы и частной собственности приведет к замене советской морали и норм поведения на рыночные, цивилизованные. Если не у ныне живущих, то у детей и внуков. Так что же, нам сидеть и ждать?
Нет, не сидеть и не ждать. Выжигать из себя советского человека каленым железом. Из всех пор организма, в которые советские привычки закатились. Работать и жить, стараясь изо всех сил придерживаться правил цивилизованности. Требовать того же от всех вокруг. От членов семьи, от сотрудников, клиентов и поставщиков. От начальства и подчиненных. От политиков во время выборов и в период между ними. От всех, до кого можно дотянуться и потребовать. Но, в первую очередь, от себя.