Анализируя причины прихода к власти левых, фашистских, популистских и прочих диктаторов, ориентирующихся на социализм, бывший соцлагерь и антизападную риторику, несложно заметить, что одной из них является отсутствие четкой правой (неолиберальной, неоконсервативной, либертарианской) концепции развития страны. Взгляните сами: Аргентина, Венесуэла, Россия, Франция, Бразилия — это страны, в которых победили левые силы. США, Чили, Сингапур — страны, в которых левые либо вообще не могут выиграть, либо одерживают пирровы победы — в результате их правления ничего особенно не меняется.

Что объединяет США, Чили и Сингапур, помимо открытого рынка, свободы предпринимательства, высокого уровня жизни и мультикультурности? Многолетняя, устоявшаяся и непрерывно обновляющаяся право-капиталистическая доктрина и национальная стратегия. Об американской правой традиции, полагаю, не нужно рассказывать — Америка является родиной современного капитализма. Чилийская модель, заложенная задолго до Альенде и окончательно сформированная правительством Пиночета, прекрасно функционирует потому, что капитализм в Чили — «живой», обновляющийся и интеллектуально честный. Если мы обратимся к экономико-политическим концепциям, которые выдвигались разными политическими группировками в процессе становления современной чилийской государственности, то мы сможем увидеть, насколько высок был уровень «идеологической конкуренции» в этой области. Эта конкуренция в итоге привела к формированию устойчивой социальной модели чилийского капитализма. Стратегия развития Сингапура была разработана выдающимся деятелем Ли Куан Ю и его командой на очень жестком базисе из открытого рынка, чистой конкуренции, интегрированности в мир. Результат каждый читатель может увидеть, почитав материалы об этом государстве или посетив его самостоятельно.

Разумеется, если надолго оставить страну без активной правой культуры — рано или поздно она полевеет, сначала незначительно, затем сильно. Переизбрание Барака Обамы в США и Мишель Бачелет в Чили — пример того, как в странах, «оставленных» без истинных правых ценностей (индивидуальные права, свободный рынок, уменьшающееся государство), начинают подниматься левые идеи. Но все равно США и Чили являются флагманами правой концепции, США — в мире, Чили — в регионе.

В свою очередь Аргентину, Венесуэлу, Россию, Францию и Бразилию объединяет отсутствие по той или иной причине политического и социального обоснования капитализма и гражданских свобод. В культуры этих стран не был интегрирован моральный аспект капитализма и концепции индивидуальных свобод, либо этот принцип был выкорчеван в результате серьезной социально-культурной работы левых сил. Как правило, правые — неоконы, либертарианцы и либералы — такой работой не занимаются. Наш приоритет — бизнес, реальная политика, приоритет гражданских свобод и права выбора. К сожалению, этого недостаточно. Левые давно это поняли. Еще в 20-е годы итальянский коммунист и крупный социолог Грамши и близкие к нему деятели разработали концепцию «культурного доминирования», которое в дальнейшем переходит в доминирование экономическое. Проще говоря — необходимо разработать привлекательную идеологию для того, чтобы подчинить себе экономику.

Если вы обратите внимание на механизмы прихода левых к власти, то увидите, что они бывают преимущественно двух видов. Первый — силовой, путчистский, чисто насильственный (Октябрьская революция, Кубинская революция, перуанский путч). Второй — информационно-культурный. Некто, скажем, Уго Чавес, пытается провести военный переворот. Его подавляют власти, а суд приговаривает Уго к тюремному сроку. Спустя два года его выпускают по амнистии под молчание бизнеса и правых кругов, которые непонятно почему считают все происходящее неважным. В 1998 году Чавес приходит к власти, предварительно промывая всей стране мозги пропагандой на кубинские деньги. После прихода к власти он погружает Венесуэлу, некогда стоявшую на пороге Первого мира, в африканское состояние. На момент смерти Чавеса страна стала failed state.

Путчистские методы сегодня работают очень плохо. Поэтому левые делают ставку на пропаганду и культурную гегемонию. Они не в состоянии объяснить, как именно они собираются добиваться «всеобщего процветания» и «повышения уровня грамотности с 60% до 100%» за пять лет. Это невозможно объяснить, потому что подобные «программы» нереализуемы в принципе, они носят популистский характер. Повысить уровень жизни в стране за пять лет в два-три раза возможно, только если случится чудо. Левые популисты это понимают, и стараются исключить все «неудобные» вопросы, обвиняя вопрошающих в антипатриотизме, работе на Америку и неверии в народ. Первым делом они ставят под свой контроль прессу, для обеспечения необходимых настроений в обществе и создания постоянной поддержки своих проектов. Все популисты без исключения поступают именно так. Я могу назвать сотню имен более или менее брутальных левых, фашистских и популистских диктаторов, которые в первую очередь занялись ликвидацией свободы слова, но ограничусь несколькими. Веласко Альварадо (Перу) массово высылал редакторов и журналистов правых СМИ и конфисковывал их издания. Кристина Киршнер (нынешний президент Аргентины) и ее муж Нестор, правивший страной до нее, ликвидировали свободу слова через ликвидацию независимых судов и последующие судебные закрытия неугодных СМИ. Владимир Путин начал с того, что уничтожил крупнейший независимый медиахолдинг в России — Медиа-МОСТ, и заставил эмигрировать Владимира Гусинского, создателя этой бизнес-империи. Уже упомянутый Уго Чавес ликвидировал все независимые СМИ в Венесуэле; аналогичным образом поступил его боливийский соратник Эво Моралес.

Запрещать свободу слова и закрывать СМИ через подконтрольные суды — это не наш метод. Мы, правые, выступаем за индивидуальные свободы, открытый рынок, независимый суд и уменьшение государства. Мы отказываемся от неправовых методов борьбы. Это дает нам силу, моральное превосходство и право — даже привилегию — быть честными людьми, находясь в политике. Однако раз за разом правые вынуждены терять все только потому, что значительный процент населения хочет слушать красивые лозунги. Я не понимаю, почему мы должны каждый раз бежать из страны только потому, что к власти пришел очередной дегенерат с лозунгами, в которые могут поверить только умственно отсталые. Когда вы в последний раз видели массовое бегство левых из страны, в которой к власти пришли правые? У меня на глазах произошли два серьезных и спорных прецедента отстранения от власти президентов-леваков и экстренная замена их на правых «кризисных менеджеров». Я говорю о событиях в Гондурасе в 2009 году и об импичменте парагвайскому президенту Фернандо Луго в 2012. Я не видела массовых репрессий, запрета левых СМИ, судебных разбирательств с политическими оппонентами. Зато я видела, что левая пресса продолжала работать, что племянника и.о. гондурасского президента Мичелетти казнили «в назидание», что никакого бегства коммунистов из страны не было. Потому что правые не отнимают чужую свободу слова и совести, а еще — потому что многие правые искренне думают, что «реальные дела» гораздо важнее, чем освещение этих реальных дел. А это не так. С точки зрения политического, культурного и социального влияния освещение благих дел и успехов не менее важно, чем их реализация. Я надеюсь, читатели простят мне постоянные ссылки на латиноамериканскую политику, но я опять вынуждена сослаться на интересный прецедент. Экс-президент Чили Себастьян Пиньера, первый правый президент со времен Пиночета, однозначно один из наиболее успешных лидеров страны. При нем произошел мировой экономический кризис, страшное землетрясение сильно разрушило несколько городов и унесло жизни множества чилийцев, в 2010 году под землей оказались замурованными чилийские шахтеры — словом, ситуация была сложной. Однако экономика страны стабильно росла, уровень жизни был все так же высок, в стране проводилась дополнительная компьютеризация промышленности и либерализация банковской сферы, инфраструктура работала как часы, шахтеров спасли, а последствия землетрясения устранили за несколько месяцев. Но Пиньера не особенно популярен в стране. Почему? Потому что он не популист, а бизнесмен. Он не учел необходимость хорошего пиара и морально-философского обоснования необходимости капитализма для развития страны. В итоге после него народ выбрал не Эвелин Маттеи, которая хотела продолжать курс Пиньеры, а Мишель Бачелет, которая баллотировалась вторично, и которая известна феноменально «пустой» политикой во время первого президентского срока. Разница между Бачелет и Маттеи — в том, что Бачелет использует левую риторику и не стесняется пиариться, а Маттеи правая, не стесняется своих взглядов и отстаивает их настолько жестко, что идет на разрыв с собственной партией, когда та запрещает ей поднимать некоторые острые социальные проблемы.

Огромной ошибкой правых является отказ от популяризации и морального обоснования своих идей, своего рода «правого Просвещения», в противовес Просвещению левому. Которое стремится отнять, поделить, положить бо´льшую часть себе в карман — и называет это «социальной защитой». Самое смешное в ситуации — то, что каждый бизнесмен прекрасно понимает необходимость рекламы. Любой нормальный предприниматель вкладывает в нее большие деньги и старается донести информацию о достоинствах своего продукта до потребителя. Но почему-то этот же бизнесмен превращается в неосведомленного младенца, как только речь заходит об устройстве социальной структуры, общественной среде, в которой ему приходится работать. Он начинает напоминает прилежного студента, который не обращает внимания на происходящее вокруг него и только читает свои учебники. Его выселяют из комнаты, он живет на улице, у его колледжа отозвали лицензию, друзья давно перевелись в другие заведения, но он исправно зубрит и ходит на занятия, пока однажды его не останавливает охрана, которая говорит: «Эй, ты куда? Здесь нет никакого колледжа». Он действительно хорошо учился — но он потерял время, деньги и здоровье. Ради чего? Любой разумный человек скажет, что студенту нужно было быть более социальным, отрываться от учебников и участвовать в жизни колледжа. Но почему тогда бизнес, реально способный повлиять на события в стране, бежит из Венесуэлы, Боливии, России, Франции? Где разум? Возможно, стоило вложить немного средств в создание правых СМИ, структур, занимающихся исследованием, продвижением капиталистической модели, образованием молодых людей в духе открытого рынка и индивидуальных свобод? Неужели игнорирование социально-культурной сферы и экономия средств на диалоге с общестом стоило тех колоссальных потерь, которые бизнес потерпел в результате чавесовских национализаций, безумной налоговой политики Олланда или криминально-силовой политики Путина?! Бизнес в Венесуэле и Франции мог сделать чень многое. В России в 2000 году «олигархи» контролировали буквально все. Неужели полная потеря компаний стоила экономии средств на пиаре и создании «правой прослойки»? Я так не думаю. И с каждым новым популистским переворотом я говорю себе: «Ну теперь-то они точно будут вести себя дальновиднее» — и каждый раз это оказывается не так. Выдающиеся люди, построившие корпорации и бизнес-империи, оказываются беспомощными перед банальной красивой болтовней. Те, кто смог подняться в условиях рынка, не могут победить парадоксально мыслящих болтунов с подвешенными языками. Я хочу сказать — леди и джентльмены, если вы не можете или не хотите самостоятельно противостоять левой культурной гегемонии, то, может быть, вы обратитесь к тем, кто может и умеет это делать?

Сайт Китти Сандерс