Тоталитарный режим зовут на помощь, чтобы уничтожить мафию. Распад тоталитарного режима возвращает мафию. Почему некоторые страны не могут выйти из заколдованного круга? В феодальном обществе распространена сословная справедливость. Права и обязанности распределялись неравномерно, больше лучшим, благородным, меньше худшим. Права и обязанности давались от рождения, и не зависели от монарха. Рабы не имели никаких прав и гражданских обязанностей. Между сословиями существовал договор о распределении ответственности.
Отношение подчинения в феодальные времена называют патрон-клиентскими. Барон зависел от Герцога, рядовой рыцарь от барона, простые люди – от рыцаря. Город зависел от феодала, который его защищал. С другой стороны, каждый уровень старался получить независимость, обеспечивать и защищать себя сам.
Эта борьба за независимость и подчинение продолжалась все Средние века. Аристократия пыталась жить по своим правилам – чести и достоинства, держать слово, отдавать долги, содержать себя и «своих» людей. Низших сословий это не касалось, ведь они были неблагородными, зависимыми людьми. Конечно, все правила нарушались, в истории были и коварство, и обман, и подлость. Но это всегда осуждались, скрывалось. Если в истории аристократического рода есть «дырки», они почти всегда означали, что род не отразил в своей истории информацию о недостойном родственнике.
В тех странах, где аристократия смогла отстоять свои права и независимость, внутри нее и зародилось современное цивилизованное общество. В обществе всегда есть люди, которые хотят жить свободно, достойно, независимо и готовы жертвовать ради этого многим. Как есть и другие, для которых перечисленное вовсе не ценность. Которых устраивает роль приживалы, которые ищут хозяина («крышу»), которые хорошо себя чувствуют в состоянии «войны всех против всех». Важно лишь, кого больше, кто активнее, кто сможет свои ценности сделать ценностями всего общества.
Распространено заблуждение, мол, буржуазное общество создали купцы и ремесленники, а аристократия не смогла приспособиться к товарно-денежным отношениям. Это неверно, большинство предпринимателей во времена зарождения капитализма были из аристократии.
Мария Оссовская в «Рыцарь и буржуа» показывает как «честное купеческое слово» произошло из рыцарских отношений средневековья.
Переход от средневековья к буржуазной демократии представлял, по сути, процесс распространения цивилизованных отношений на всех свободных граждан.
Горожане европейских стран перенимали манеры аристократии, отстаивали свое право на достоинство и независимость. Врожденное право на свои владения, которое отстаивали дворяне, перед Королем, превратилось в естественные права всех свободных граждан на жизнь и собственность. На становление английской демократии повлияли морские походы.
Купцы и промышленники снаряжали экспедиции со своими товарами, банкиры финансировали, страховщики страховали. В случае успеха экспедиции, все участники, включая моряков, хорошо зарабатывали. Покупали земли, мануфактуры. Возник большой слой людей, имеющих самостоятельный источник заработка, не зависящих от власти, привыкших работать в команде, держать слово, доверять другим. Эти люди вступали в благородное сословие не только по уровню доходов, собственности, но и по поведению, образу жизни. Они создали для себя справедливое либеральное демократическое общество. Они были несправедливы к другим – иностранцам или людям низших сословий, не соблюдавших их правила. Но для себя они установили систему цивилизованных отношений, в которой им было уютно.
В тех случаях, когда Монарху удавалось победить аристократию, самопроизвольное зарождение либеральной демократии не получилось. Де Токвилль все проблемы Франции связывает с победой, которую король одержал над аристократической фрондой. Аристократия согласилась отдать независимость, признав единоличную власть Короля, в обмен на многочисленные льготы и привилегии. «В тот момент, как нация, утомленная беспорядками, дозволяет королям без ее ведома устанавливать общий налог; в тот момент, как дворянство трусливо допускает налогообложение третьего сословия, лишь бы самому избавиться от податей, - в тот момент было посеяно семя почти всех пороков и злоупотреблений».
Фактически, аристократия опустилась до положения, только льготами отличающегося от положения других слоев общества. Справедливое общественное устройство для себя создавать оказалось некому, всех устроило зависимое от власти состояние. И только все большее отставание от либеральной Англии в материальном положении заставило страну вести либеральные реформы.
В России все те же процессы начались на много столетий раньше, со времен, как минимум, Василия II. В своих письмах князь Курбский упрекает И.Грозного в пренебрежении правами аристократии. В ответ Царь писал: «Мы своих холопев жаловать вольны и казнить вольны же». Аристократия отличается от других слоев общества только большим объемом дозволенного. По сути – такие же рабы монархии.
Такое безаристократическое, безэлитное общество, в котором все права принадлежат высшей власти, Вебер назвал патримониальным. Не только Россия, но и Сербия, юг Италии представляли пример патримониального общества. В отсутствии аристократии страной управлял лично правитель с помощью иерархии чиновников. Если в либеральном обществе свобода каждого ограничена лишь свободой другого, то в патримониальном произвол каждого ограничен произволом его начальника – патрона. Основная же масса населения, не имеющая своей клиентелы (зависимых, для которых он – патрон), терпит произвол власти в обмен на приемлемое обеспечение. Человек патримониального общества не знает самоограничений – его ограничивает власть, он не знает самоорганизации, его организовывает власть. Поэтому когда власть слабеет, возникает состояния анархии, люди не могут ни самоорганизоваться, ни ограничить свой произвол.
Это состояние русский философ Федоров называл волей, противопоставляя ее европейской свободе, которая предполагает самоорганизацию и самоограничение: «Свобода личности немыслима без уважения к чужой свободе: воля всегда для себя. Она не противоположна тирании, ибо тиран есть тоже вольное существо». В результате вместо деспотизма одного возникает деспотизм многих, население не получает привычного обеспечения, возникает спрос на «восстановление порядка» и все возвращается к исходному состоянию.
Есть ли в патримониально обществе люди, не терпящие клиентских отношений? Есть, но они не составляют значительной части населения, не способны организоваться, осознать свое единство. В отличие от аристократического общества, где подобное отношение к жизни присуще социальным группам и передается по наследству, в патримониальном обществе оно маргинально. Поэтому, даже когда возникает возможность установления либеральных отношений, ею некому воспользоваться, а руководители государства, позволяющие такое, подвергаются высмеиванию, поношению, причем часто именно со стороны активных граждан, которые должны были бы быть благодарны появившейся возможности изменить жизнь.
Люди, создавшие либеральное общество, сражалось с властью за возможность самоорганизации. Активная часть населения патримониального общества терпеть не может руководителей, дающих возможность самоорганизации. Они все готовы сделать, чтобы вернуть власть, не позволяющую обществу взять сколько-нибудь важные функции. И всего лишь за хорошую кормежку. Очередной акт такого действия мы видим сегодня в Украине и в Грузии.
Патримониальное общество подробно изучалось на юге Италии. Наиболее известное исследование провел американский социолог Патнэм.
Вот его заметки, очень напоминающие знакомое:
«Общественная жизнь в них организована иерархически, а не горизонтально… С точки зрения ‘рядового’ обывателя, политика – это дело …’боссов’, - но не его собственное. Участие в политике определяется личной зависимостью или корыстью, но отнюдь не стремлением к коллективному благу. Общественные и культурные ассоциации едва дышат. Коррупция считается нормой среди политиков, отношение их к демократическим принципам вполне цинично. Слово ‘компромисс’ имеет только негативный смысл. Почти все они единодушны в том, что законы созданы для того, чтобы их нарушали. Поэтому, боясь беззакония со стороны ближних, люди требуют ‘твердой руки’. Попав в этот порочный круг, буквально каждый чувствует себя бессильным, угнетенным, несчастным».
Горизонтальные связи демократического общества организуют практически всю его жизнь. Государство вмешивается по мере необходимости. Спорт отдых, качество продукции, самоуправление по месту жительства – все это люди организуют себе сами.
В тоталитарном обществе это все берет на себя государство. Советские люди помнят общественные организации, встроенные в вертикаль власти – партию, комсомол, профсоюзы, спортобщества. Они контролировали отдых и спорт, распределение квартир, автомобилей, продуктов питания. Они отвечали за моральный климат в коллективе, разрешали конфликты между родственниками, соседями и сотрудниками (не требующими вмешательства суда).
Ты мне Лазаря не пой, я ученая
Ты людям все расскажи на собрании
. . .
И поздравили меня с воскресением,
И влепили строгача с занесением.
Тоталитарный режим в Италии, изгнав мафию, точно также заменил ее на горизонтальном уровне. Этому служила модель корпоративного государства. Аналогичная структура существовала в нацистской Германии. На каждом предприятии, в каждой отрасли был свой местный фюрер, своя ячейка НСДАП.
Гитлерюгенд, Трудовой фронт, милиция контролировали отдых, спортивные соревнования, распределение товаров, квартир, моральный климат.
Обычный, не тоталитарный диктаторский режим, не проникающий вглубь общества, не заменяет горизонтальных связей. А общество их само не вырабатывает. И тогда приходит мафия. Патнэм подчеркивает: мафия - не грабеж, не бандитизм, она – заменяет горизонтальные связи. Поэтому сицилийская мафия после падения фашистского режима вернулась и застала общество, ожидающее своих крестных отцов. Поэтому, по мере распада тоталитарного государства в СССР, по мере выхолащивания функций советских общественных организаций, их место занимала мафия.
Целые отрасли экономики – торговля и общепит, транспорт и сельское хозяйство, легкая промышленность и бытовые услуги, от рядового шофера, продавца, механика, повара до высших лиц государства были связаны системой неформальных отношений по передаче денег и материальных ценностей, назначения на должности. Советская власть требовала план, давала лимиты и фонды.
Реальный оборот материальных благ шел на основе совсем других правил. Мафиозные отношения заменили тоталитарные, поскольку общество не имело горизонтальных связей. Возможно ли подавить мафию силой? Только вернув тоталитаризм. Наказание за коррупцию в мафиозном обществе всегда связано с изгнанием из системы нарушившего правила.
Мало несет наверх, не имеет патрона, не проявляет уважения. Реальная победа над мафией – это самоорганизация общества снизу, способная обеспечить максимум потребностей населения.
Отношения равенства в патримониальном обществе, пользуясь выражением Маркса, являются конституированием зависти. Это не равенство всех перед законом, не равенство прав и обязанностей, исходных возможностей. Это равенство всех, находящихся на одном уровне иерархии перед произволом высшего уровня, это материальное равенство среди людей одной ступени, это неприемлемость выскочек, «богатых не по чину».
Описанию распределения квартир и шапок в соответствии с чином посвящены повести Войновича «Иванькиада» и «Шапка». Это равенство запрещает открытую конкуренцию, которая может привести к нарушению иерархии, зато позволяет придворные интриги. Либеральное равенство условий, происходящее из аристократического рыцарского равенства, наоборот, предусматривает честную конкуренцию. Т.е. слово одно, а смысл в либеральном и патримониальном обществах противоположный.
В патримониальном обществе традиции не предусматривают наличия справедливости, привычной для либерального общества. Такому обществу непонятен процедурный подход, т.к. он не совместим с произволом старшего по иерархии. Соображения справедливости не являются основой права или распределения, меновые отношения сильно ограничены. Равенство противоречит иерархическому построению. В то же время, в обществе существуют идеализированные представления о всеобщем равенстве, справедливости конечного состояния, не имеющие отношения к регулированию общественных отношений.
Обычно подразумевается равное распределение благ, совместное пользование собственностью, человечное отношение иерархического аппарата. В то же время, общество нормально воспринимает взяточничество, кумовство, мафиозные структуры – не как справедливые, а как привычные заменители горизонтальных общественных отношений. Их несправедливость не вызывает неприятие, протест. Такие сильные чувства вызывает только неспособность власти обеспечить благосостояние. Неспособность влечет за собой ослабление вертикали, анархию и новую сильную власть.
Особенностью такого общества по Патнэму, отсутствие доверия между людьми, которое он называет социальным капиталом. К факторам доверия он относил разветвленность сети общественных организаций, вовлеченность в них граждан. Отсутствие такой сети на юге Италии полностью меняет жизнь и представления людей, в сравнении с севером. Одна и та же партия на севере и юге представляет собой совсем разные образования. Сообщество людей, желающих организовать свою жизнь на севере и клиентские отношения по отношению патрону – руководителю отделения партии: подчиненное положение по службе, заинтересованность в помощи бизнесу, на юге.
В 19в. на севере Италии были кружки, спортивные союзы, общественные организации. На юге не было ничего. Экономическая самодеятельность пресекалась самой общиной. Бродель приводит примеры нач.19в: «Главное противодействие «просвещенным» усилиям исходило от мира отсталых крестьян, подвергавшихся тройной эксплуатации со стороны государства, церкви и «феодального порядка». «Попытки разведения сахарного тростника, оказались предметом зависти, и невежество или злоба покарали их как преступление: работники, доставленные с большими затратами, были убиты один за другим». «Вместе с несколькими соотечественниками марселец устроил винокурню и проработал на ней сезон.… Когда артель, возвратившаяся на межсезонье во Францию, вернулась к месту работы, мастерские были разорены, орудия и инвентарь разворованы». Таких примеров он приводит множество.
Экономический уровень севера и юга в те годы был сравним. Сегодня юг сильно отстал.
Патнэм вывел формулу качества общества, включающую количество общественных организаций, в которых состоит рядовой гражданин, взвешенную на степень добровольности участия в них и уровень их влияния на общественные процессы.
Обустройство территории, быта, образование, досуг, спорт, контроль качества – все это в либеральном обществе обеспечивается объединениями людей на добровольной или коммерческой основе. У нас этого ожидают от хорошей власти. Уставшие от коррупции на каждом шагу, люди хотят власти, проникающей всюду, вплоть до подъезда и квартиры, т.е. тоталитарной. Люди покупают квартиры за десятки тысяч $$, а выходят в подъезд, в котором можно снимать фильм про войну. Привести его в порядок можно, сбросившись в пределах месячной квартплаты. Но часть не видят ничего необычного в бардаке. Другая часть не доверяет соседям. «Мы сбросимся, а они растратят». Нежелание и недоверие и не дают развиться горизонтальным связям.
Есть 2 варианта действий:
- Вернуть тоталитарный режим. Именно это фактически требуют вызывальщики «сильной руки», какими бы демократическими словами они не обставляли свой призыв.
- Объединяться тем, кто способен и готов к этому.
Кому противно получать, а не зарабатывать, кто хочет жить в чистом подъезде, есть качественные продукты и получать за свои деньги эквивалентные товары и услуги. Для начала увидеть друг друга, ощутить общность, определиться с общим пониманием справедливости.
Показать пример цивилизованных отношений. А дальше добиться принятия их обществом. Объединяться снизу, а сверху – сохранить возможность такого объединения.
Влад Харьковский