Идея общественного договора предполагает, что население страны договаривается о правилах совместного проживания, определяет, чего оно хочет от власти и сколько это стоит. Современные Англия Голландия, США возникли по такой схеме еще до появления самого термина. Нам, как и другим чиновничьим государствам, это понять не просто.
Военный флот Англии был создан купцами, которым испанские власти не позволяли продавать товары в своих колониях. Систему маяков там создали судовладельцы вместе с местными общинами.
Английское сыскное ведомство происходит из частной конторы Н.Пинкертона. Денежная система произошла из системы частных расписок. Люди создавали нужные механизмы и институты и, при необходимости, передавали их государству. Общество, рынок определяли требование к государству.
Большинство же европейских стран получили иную историю. Абсолютистские монархии, возникшие, как правило, после отмены крепостного права и преодоления феодальной раздробленности, были чиновничьими государствами. Сюзерен и его чиновники определяли наличие государственных институтов и порядок их работы исходя из своих удобств, а не чьих-то потребностей.
Законы, налоги народу давала власть. Чиновничья вертикаль создавала национальную экономику, определяя профессиональным и социальным группам, что и как им можно делать. Но пример свободного мира не давал покоя. Там люди жили богаче и обеспеченнее. При меньших ресурсах поддерживали боеспособную армию. Околочиновничья элита, которая кормилась от власти и имела преференции, которая казалось бы, должна была защищать режим, начинала смотреть на свободные страны с завистью. Начинался мучительный и болезненный процесс реформ, когда страна вроде соглашалась перенять технические подробности у свободных стран, не желая усваивать их образ жизни и представления.
Уроки истории учат тому, что они ничему не учат. Совершая шаг в шаг все, что совершалось во Франции в 18-19вв, мы абсолютно уверены в том, что происходящее у нас уникально и оборачиваться на исторический процесс нет смысла.
Власть и общество во Франции времен Людовиков до боли напоминает знакомый нам СССР.
Если в Англии источником прогресса была свободная деятельность промышленников, купцов и банкиров, то во Франции – чиновников. Они смотрели на Англию и делали также. Примерно как партноменклатура в СССР привозила с растленного Запада технику и технологии. Были в этом занятии и замечательные личности. Среди них выделялись кардинал Ришелье и министр Людовика XIV Кольбер. Фактически, Кольбер создал французскую экономику. Глядя на Англию, он создал по всей стране сеть мануфактур, приглашал за большие деньги иностранных специалистов и рабочих. Но он же создал систему подробных регламентов, строго расписывающих каждый шаг производства и каравших за несоблюдение. Он первым начал отказываться платить государственные долги, ссылаясь на «обман при заключении договора», отбирать в казну бывшие государственные земли, проданные много лет назад вместе с аристократическим титулом. Он начал строить шикарные дороги, а аристократов в системе правления заменил чиновниками-интендантами. Франция превратилась в сильное государство, но ее сила была искусственной, не самовоспроизводящейся.
Система, созданная Кольбером была направлена не на рост и прогресс, как можно было подумать, а на защиту самой себя. Мы все это видели в 1980-е, когда гиганты первых пятилеток работали по технологии 1930-х и не могли перестроиться на новые.
Эту систему отличали:
- Полная регламентация хозяйственной жизни.
Один регламент требовал перевязывать сено, чтобы охапки были перевязаны тремя жгутами из сена того же качества, чтобы все связки были хороши, сухи, чисты и имели определенный вес, сообразно с временем года. Другой регламент не разрешал садить виноград до проверки интендантом почвы. Инспекторы, интенданты указывали владельцам мануфактур длины отрезов, качество тканей, способ раскроя и т.д.
- Ограничения хозяйственной деятельности.
Ремесленники имели право работать, только объединившись в цехи. Мануфактуры работали под строгим контролем власти и на основе полученных от нее заказов. На многое товары существовала официальная монополия определенных мануфактур.
Торговля хлебом была ограничена, вывоз его в другие провинции требовал специальных лицензий, продавать хлеб надо было лично, только на специальных рынках и т.д. Принимались меры, усложнявшие создание оптовых запасов.
Банковское дело было загнано, осуждаемо и не развито. В результате банки, в отличие от Англии или Голландии, не кредитовали экономику, а занимались накопительством. Описанный Бальзаком банкир Гобсек: не француз (полуголландец, полуеврей), не имеет отношения к экономике, тупо копит богатства. Основным заказчиком экономики было государство.
- Высокий уровень перераспределения общественного продукта.
Даже аристократия основной доход имела не от поместий, а от государственной службы.
- Полная власть чиновников.
Чиновник определял каждый шаг, распределял налоги и повинности, карал и миловал. В селе надо отремонтировать церковь? Чиновник приезжает и распределяет расходы и работы между крестьянами и помещиком. Строится дорога? Чиновник распределяет, кому дать лошадей, кому возить стройматериал, кому оплатить.
К чему это вело?
Для грамотных, активных людей целью жизни стало не работа в экономике, а чиновничья служба. Она давала возможность льгот и привилегий, обеспечивала спокойную праздную жизнь. Предпринимательская деятельность не давала никаких перспектив. Даже если кто-то, несмотря на все ограничения, смог скопить средства, вложить их в экономику было нереально. Те, кого называли третьим сословием, были чиновники, адвокаты, профессора. Они вырывались из сельской жизни, чтобы не платить налоги и не нести повинности. «Как только земледельцу удается при помощи своего промысла скопить небольшое состояние, он тотчас же заставляет своего сына оставить плуг, посылает его в город и покупает небольшую должность», - писал де Токвиль.
Буржуазия быстро схватывает новые идеи, но ведет себя не лучше аристократии: добивается освобождения от налогов, проводит время в безделье, покупает должности и дворянство (правда, чиновники их постоянно «кидают», отбирая дворянство назад).
Крестьянство, которое несет всю тяжесть налогов и повинностей, видит несправедливость своего положения и хочет распределить тяготы равномерно. В его среду проникают идеи равенства и свободы, но понимаются узко – всем платить в казну и отрабатывать поровну.
Страна разобщена, лишенные свободы и завидующие друг другу люди не способны к общей работе.
«Деревни и города, равно как и округа, коим они принадлежат, не имеют более общих связей. Они не способны даже договориться о проведении необходимых общественных работ. Ваших особых приказов ждут, чтобы сделать что-либо во имя общего блага, а иногда даже для того, чтобы воспользоваться собственными правами", - писал королю Тюрго.
Идея равномерного налогообложения близка королю. Ведь ему постоянно не хватает денег. Почему? Франция ведет войны, артиллерия дорогая. Централизованная экономика затратна, в сравнении с рыночной английской. Денег не хватает.
Великий французский реформатор Тюрго пытается модернизировать страну. На должности контроллера финансов он пытается облегчить свободу торговли, добивается отмены ремесленникам запрета работать вне цехов, отменяет протекционистские меры. Доходы бюджета растут. Но он один, а против него вся Франция и Король его не поддерживает. В ответ на рост цен, население начало громить магазины и устанавливать устраивающие их цены («народная таксация»). Придворные носили Королю подложные письма, в которых, якобы, Тюрго плохо отзывался о Короле. Реформы были остановлены, а Тюрго отправлен в отставку.
Многолетнее проживание в централизованной стране приучило население к правилам такой жизни:
- цены государство устанавливает произвольно, поэтому при правильном государстве цены должны быть справедливыми. Рыночных цен не бывает, это мироеды наживаются;
- государство обязано заботиться о производстве и потреблении. Де Токвиль приводит требование фермеров к власти – учить фермеров лучшим способам земледелия и давать премии тем, кто отличился. Это фермеры такое требуют, удивляется де Токвиль, люди, обычно свободные и независимые от государства;
- ремесленники не хотят отмены цеховой системы, а промышленники – мануфактур. Они не хотят свободных цен, торговли, требуют кредиты под низкий процент.
Это видно по наказам, которые они дают депутатам Генеральных Штатов. Они привыкли так работать. Государство ведь не только мешало им заработать больше, но защищало этой системой от конкуренции.
А чем же было недовольно население? Это нам тоже хорошо понятно по опыту 1980-х. Рядом Англия, Голландия. Уровень жизни населения, количество и качество товаров и услуг не в пример больше и лучше.
Писатели и философы объясняли – там больше свободы. Эта мысль западала в головы людей, и они также начинали хотеть свободы, раз эта свобода дает больше товаров и услуг. Но что такое свобода? Для англичан, которые создали свободное общество, свобода была правом выбора, возможностью жить и работать без давления чиновника. Для француза свобода была реализацией его представлений о правильном, рожденных в чиновничьем государстве.
Либеральными были представления интеллигенции и буржуазии. Т.е. людей праздных, к реальной экономике не имеющих отношения. (Не напоминает СССР 1989г-91гг, лекции советских экономистов о рынке, собирающих стадионы городских интеллигентов?)
А те, кто имел к экономике отношение: работники мануфактур, ремесленники и крестьяне наоборот, хотели сохранения старых порядков при большей помощи государства и уменьшении налогов, равномерном их распределении.
По сути люди хотели того, чего не может быть, верили в утопию. Попытка ее реализовать всегда плохо заканчивается.
Тюрго на должности генерального контролера финансов заменил Неккер. Он не хуже Тюрго понимал важность реформ. Но, в отличие от Тюрго, был не реформатором, а популистом. Он опубликовал бюджет, в котором не было дефицита. Он всячески рекламировал свои успехи и свою открытость. И это – без всяких реформ. Все были счастливы, а Неккер приобрел огромную популярность. Люди еще не знают, что бесплатно наполнить бюджет можно только там, где дают бесплатный сыр. И тут мы показываем удивительную способность не учиться у истории, слушая реляции Премьера о перевыполнении бюджета при падающей экономике. На самом деле, дефицит бюджета за время руководства Неккером финансами страны вырос с 14 до 43%. Но он покрывался займами, которые он не афишировал, а публика не интересовалась. В конце концов, Неккера отставили, но народ потребовал его возврата. Слухи о его новой отставке были одним из поводов к штурму Бастилии.
Экономика французской революции – утопия ведет к краху.
Но с долгами надо было что-то делать. И Неккер предлагает революционному Правительству план – продать церковные земли. А должникам раздать ценные бумаги – ассигнаты - на право покупки этих земель. Правительству идея Неккера понравилась, и оно стало печатать эти ассигнаты по потребностям и рассчитываться по своим нуждам. Через год Правительство отказалось выкупать эти бумаги обратно и приняло закон, требующий считать их такими же деньгами, как и золотые монеты. Ученики Тюрго пытались протестовать. Дюпон де Немур объяснял, что кроме роста цен и наживы для спекулянтов, от этого не будет никакой пользы. Кондорсе, объяснял, что бизнесу нужно время, чтобы приспособиться к новой ситуации, в это время нельзя дергать финансы массовой эмиссией. Кто же слушает экономистов. Тогда не знали слов «монетаристы».
Тогда были физиократы. Но отвечали им примерно, как и сейчас. И результат был аналогичным. Мирабо, доказывал, что французской экономике нужны деньги для развития. Как видим, все в мире уже было, в т.ч. числе и споры о вреде рисования денег по потребности. «Власть имеет право печатать деньги, почему бы не напечатать если надо». Мирабо не знал, к чему это ведет. Красные директора в 1992-3гг не учили ничего кроме политэкономии социализма и не знали этого тоже. Но сегодня достаточно образованные повторяют все то же самое и не боятся. Революционному Правительству эти споры экономистов были не интересны. Рассуждения о полезности эмиссии служили лишь оправданием, как и Кравчуку в 1992-3, или Правительству Тимошенко в 2009. С 1791г. каждый месяц Правительство принимало решение допечатать по миллиарду ливров и более, а с 1793 перестало и решения принимать. Налоги давали меньше 5% доходов бюджета. В обмене на золотые монеты ассигнаты уже при выпуске стоили меньше номинала, т.е. им не доверяли. К 1793г. они стоили уже половину своей цены, а к 1796 - менее 1%.
Власть пыталась продавать церковные и государственные земли, но ассигнаты при этом из оборота не изымали. А их цена быстро падала, поэтому земли выкупались, фактически, за бесценок. Один из покупателей после покупки продал бревна из нового имения и получил 800% прибыли. Как и обещали реформаторы, эмиссия приносит пользу спекулянтам, а не промышленности. В конце концов, власть объявила дефолт по своим обязательствам и уничтожила ассигнаты. Но Неккер уже был заграницей. Его сверхъестественная популярность не помогла. Его предшественник Тюрго, согнанный с должности, остался в истории великим реформатором. Неккера же упоминают только в биографии его дочери, писательницы де Сталь.
Революция отменила все основные феодальные пережитки: цеховую систему, ограничения в торговле и производстве (регламенты), феодальные повинности. Разрешила ссуду под процент. Но народ то не ради этого выходил на улицы. «Для парижского обывателя,— отмечал Томас Карлейль,— остается совершенно непостижимым одно: почему теперь, когда Бастилия пала, а свобода Франции восстановлена, хлеб должен оставаться таким же дорогим?». Цены устанавливали явочным порядком. Продавцы в ответ – прятали хлеб, продавали «из-под полы». Даже в урожайный год в стране голод, богачи скупают хлеб, понимая, что дальше будет хуже, беднякам, инициировавшим хлебные беспорядки, нечего есть.
Толпа громит склады, казнит булочников, но хлеб не дешевеет. Законодательное собрание, состоящее из жирондистов, пытается усмирить беспорядки. Якобинский Конвент уже поддерживает действия толпы. Сначала ввели субсидирование хлеба, для чего богачей подписали на принудительный займ (т.е. ограбили). Не помогло. Тогда ввели максимум цен на основные продукты питания, запретили внешнюю торговлю. Переписка якобинских депутатов показывает – они хорошо понимали гибельность принятых мер, уничтоживших торговлю в стране. Они не были глупыми или фанатиками. Они просто не знали, что им делать. Они разжигали утопические надежды населения, чтобы прийти к власти. А дальше пліли по течению.
Продовольствие исчезло из продажи, власти ввели карточки и начали реквизиции в деревнях. С трудом обеспечив Париж хлебом по карточкам, оставили его без всех остальных продуктов питания, а в других городах и хлеба не было и население ездило за ним в Париж. Картошку выращивали в Тюильри и Люксембургском саду. В это самое время Конвент принимает новую Конституцию, провозгласившую неприкосновенность частной собственности. И сегодня мы слышим либеральные высказывания в устах политиков, отбирающих чужую собственность. Как видим, начиная с якобинцев, таких «либералов» было не мало в истории. Попытка реквизиции всего урожая 1794г. привела якобинцев на гильотину. Новые власти отменили максимум только к концу года, но еще долго применяли разные карточные схемы.
Результатом 1790-х было изменение в сознании населения. Народ успокоился, осознав на своем опыте бессмысленность своей активности. На самом деле, она была бесполезной в силу утопичности народных желаний. Люди же увидели, что давление на власть не приносит улучшений. Они стали приспосабливаться к новой жизни. К черному рынку, инфляции, распродажам имущества. Отдельные граждане на этом зарабатывали состояния, другие с завистью на них смотрели. Но представления о жизни уже были совсем не те, что в начале революции. У властей появилась возможность реализовать новые правила. Эту функцию выполнил Наполеон.
Наполеон – реформа в рамках возможного.
Вклад Наполеона в экономическое развитие Франции заключается в закреплении и легитимизации тех отношений в экономике, которые возникли после французской революции. Они были далеки от английского либерализма. Но основные препятствия на пути развития капитализма были убраны.
- нормализация финансов.
Когда Наполеон возглавил страну, в казне не было денег даже на почтовые расходы, чтобы оповестить все население о смене власти. Он мог пойти по пути предшественников и напечатать ассигнаты. Но он этого не сделал. Наполеон понимал вред от печатания денег. «Я не выпущу ни одной обесцененной денежной ассигнации, ибо политический кредит основан на доверии к деньгам», говорил он. Конечно, выпускал, ведь он вел постоянные войны. Но умеренно, не разрушая финансов. Более того, он решил проблемы государственного долга, продав США Луизиану за 80млн.франков. Великий собиратель земель посчитал, что рассчитаться с долгами и не доводить до дефолта важнее.
Наполеон создал налоговую администрацию. Разработал систему налогов, при этом возродил косвенные налоги. Они плохие и несправедливые, но еще ни 1 государство не смогло наполнить бюджет без них. «Мой бюджет,— отмечал он,— будет спасен лишь при условии, если министр финансов будет постоянно враждовать с генеральным казначеем». Приходишь к выводу, что понимание правил функционирования финансов диктатором 200лет назад намного превосходит это понимание нашими кандидатами на «твердую руку», которые наведение порядка видят в установлении личного контроля над НБУ и печатанием денег на свои потребности без ограничений.
- защита частной собственности.
«Настоящие гражданские свободы,— говорил он,— существуют там, где, уважается собственность».
Конечно, иногда он ущемлял собственность своих врагов. Но в целом, промышленники и крестьяне почувствовали себя защищенными. Реквизиции и принудительные займы прекратились и были осуждены. Но, самое главное, были узаконены все приобретения времен Директории. Это были спекулятивные операции, приносящие огромные доходы. Многие надеялись, что наведение порядка будет включать национализацию «украденного у народа». Но Наполеон понимал, насколько это опасно для страны: «Каково бы ни было происхождение национальных имуществ, законно заключенная покупка их не может быть расторгнута и законный приобретатель не может быть лишен своего владения». Собственность обрела своих хозяев, причем, даже вернувшиеся Бурбоны не ставили ее под сомнение. Фактически, с этого момента страна начала нормально развиваться на рыночной основе.
Забота о собственности состояла в ее защите не только от алчных чиновников, но и от уголовщины. Наполеон железной рукой уничтожил банды, терроризировавшие собственников.
- хозяйственное законодательство.
Наполеон разработал хозяйственный, а следом и гражданский кодекс, подробно и качественно регламентировавший экономические отношения. Кодекс разработали 4 крупнейших юриста страны. Он был свободен от лоббистских интересов, политических интриг, неквалифицированного вмешательства депутатов. Поэтому получился таким, что по нему можно было успешно работать многие десятилетия после его принятия.
Законодательство Наполеона защищало работодателя, делая полностью бесправным наемного работника. Для них вводились трудовые книжки, запрещались не только забастовки, но все виды самовольного оставления работы.
Были отменены запреты на торговые, банковские операции. Начали развиваться банки, оптовая и розничная торговля.
Если бы он на этом остановился, он остался бы в истории великим реформатором. Но, став диктатором, человек не может остановиться, в какой-то мере Наполеон повторил судьбу Кромвеля.
Наполеон был французом. Либеральная экономика была ему чужда, вмешательство государства в любой хозяйственный процесс представлялось естественным. Обладая большими способностями, он вникал в характеристики шерсти разных пород овец, знал нюансы торговли шелком не хуже любого купца, контролировал торговлю и денежные операции. Он желал помочь промышленному развитию Франции, однако принес ему своим вмешательством больше вреда, чем пользы. Во время кризиса сбыта французским мануфактурам из казны выделили 1.2млн.франков. Деньги делили чиновники, их получили 25 мануфактур. Только 8 из них в результате вышли на прибыльную работу и смогли рассчитаться. Большие деньги были потрачены, чтобы перевести текстильную промышленность с хлопка на лен, также безрезультатно.
Особенное место тут занимает «континентальная блокада». В попытках защитить французскую промышленность, он препятствовал поставкам товаров из Англии. Оказалось, что французской промышленности он нанес куда больше вреда. Снизилась конкуренция, выросли цены, страна лишилась более качественных английских товаров.
Выросла контрабанда, промышленники, при всей своей поддержке Наполеона, торговали с Англией, когда им это было слишком выгодно. В остальной Европе, формально подчиненной Наполеону, блокаду нарушали еще шире. Вызванная блокадой война, в конечном итоге, оказалась непосильной для Франции. За время войны было уничтожено поколение французских бизнесменов, в 1815г. человеческий потенциал Англии значительно превосходил французский. Во Франции не было сильных банкиров, финансистов, промышленников, инженеров, способных конкурировать с английскими коллегами. С другой стороны, первый шаг на пути модернизации был сделан. Феодальные ограничители в виде цехов и контроля мануфактур были сняты, собственность обрела хозяина и надежную защиту, финансы приведены в порядок, законы позволяли работать. Страна увидела, что такая система работоспособна и перспективна.
Реставрация Бурбонов – укоренение новых правил.
Вернувшиеся Бурбоны ничего не изменили в системе управления, созданной Наполеоном. Талейран считал, что они ничего не поняли и ничему не научились. Но они поняли одно – то, что работает не надо трогать. Реформы дальше не пошли, но и отката во времена Людовиков не произошло. Страна привыкла к созданной системе. Промышленники, сделавшие состояния на блокаде английских товаров, не хотели перемен. Промышленность не выдерживала конкуренции с английской, тем более, что запрет на ввоз английского угля делал французскую сталь дороже для машиностроителей. Зато поставщики леса были счастливы, металлургам тоже был гарантирован сбыт дорогого и некачественного метала.
Менять никто ничего не хотел. Либералам оставалось смеяться. Фредерик Бастиа сочинил прошение от имени свечных фабрикантов в Парламент. В нем от имени авторов солнце обвиняется в создании конкуренции и содержится требование принять закон, обязывающий запереть все окна и форточки, заткнуть все щели и трещины, через которые солнечный свет проникает в дома и наносит тем самым ущерб национальной промышленности. Правящие же экономисты доказывали, что можно найти свой, французский путь, взять от английского рынка только хорошее, и не брать плохого. Не допускать крупной промышленности, крупных промышленных городов. Наши искатели третьего пути уверены, что они первые на свете до этого додумались. Все было, и неизменно печальный результат тоже был.
Высокие пошлины сохранялись и увеличивались. Власти активно открывала торговые палаты, консультационные центры, промышленные выставки, учреждала печатные издания, пропагандирующих достижения науки и техники. Все это требовало денег, которые через фискальную систему собирались с самих производителей. Но то, что чиновник лучше знает, как и что делать промышленнику, не подвергалось сомнению общественным сознанием. На каждое изменение в технологии нужно было разрешение чиновника.
15лет Бурбонов были годами упрочения наполеоновских нововведений в мирных условиях. Несмотря на огромный государственный долг, власти не допускали инфляции. Бюджет был открыт и контролировался депутатами. Промышленность развивалась, копируя английские изобретения. Увеличивалось количество паровых машин, ткацких станков, выпуск металла.
К 1830г. потенциал развития выдохся. Система не давала стимула для инвестиций, их и не было. Банки оставались в зачаточном состоянии. Кроме того, государство слишком много занимало, высасывая финансы с рынка (примерно то же самое делает в условиях кризиса нынешнее Правительство Украины). Отставание от Англии росло, в стране наступил застой.
Нужен был новый импульс реформам. Его дал
Луи-Филипп Орлеанский, «Король банкиров».
Он расширил избирательный ценз, чтобы допустить к выборам широкий круг средних слоев. Была создана государственная администрация, состоящая из технократов-чиновников. Наведен порядок в финансах, заработала банковская система. Возникающие проблемы решались путем компромиссов, а не насилия. Надо заметить, что элиты смирились с необходимостью компромисса, не пытаясь больше получить все.
Снижая таможенные тарифы, власть стала заботиться о защите рынка обрабатывающей промышленности.
Для этого тарифы на ввоз сырья снижали быстрее, а на ввоз изделий медленнее. Страна не знала войн, мирное развитие помогало укоренять демократию и рынок. Росли расходы на образование, строительство дорог. С конца 1830-х, как и везде в Европе, началось железнодорожное строительство. Конечно, расходы на общественные нужды, не обошлись без коррупции. Правительство раздавало подряды тем финансово-промышленным группам, чьей лояльности хотело добиться. Ведь эти группы контролировали свои фракции в Парламенте. «Я не считаю, что в способности власти привлекать на свою сторону нужных ей людей есть коррупция»,- отмечал Гизо, фактический Премьер при Луи Филиппе. Как видим, и этот этап, переживаемый ныне Украиной, не уникален.
В условиях, когда власть не хочет применять диктаторские методы, а демократические не воспринимаются элитой, политическая коррупция оказывается единственно возможным способом действий.
Строительство железных дорог выявило всю слабость и несовершенство французской экономической системы. В Англии и Германии, значительно более либеральных в экономическом отношении странах, бизнес с помощью банков смог аккумулировать достаточно средств и построить железнодорожную сеть. Во Франции банки были слабы, работали с государством, кредитовали торговлю или валютные спекуляции и не могли потянуть такой большой проект. Более того, борьба за власть и присущий французам протекционизм не позволил допустить частный капитал в строительство.
Земля под дорогой оставалась у государства, инфраструктура – у местных властей, а бизнес лишь поставлял оборудование, подвижной состав на условиях концессии. Условия концессии также все время менялись, тарифы на перевозки также устанавливало государство. В конце концов, бизнес прекратил строительство, в стране начался кризис. Решить проблему путем дальнейшей либерализации, ослабления контроля Франция была не готова. Но развиваться на уровне других капиталистических государств хотела. Это противоречие погубило Луи Филиппа.
За время его правления выросли доходы низших слоев населения, забывших о временах голода. Более того, появились сберегательные кассы, у большинства там были вклады. Страна закончила промышленный переворот. Но доходы буржуазии еще больше раздражали народ.
Власть вызывала сопротивление монархистов и республиканцев. Беспрерывные заговоры требовали борьбы с ними, хотя Луи-Филипп не ввел авторитарного режима.
Этот человек вел простой образ жизни, его монархия была самой дешевой в Европе. Он восстанавливал архитектурные памятники. Образцовый семьянин, скромный в быту, он не обладал чертами величия, напоминал буржуа, а не Короля. Его называли «Гражданин-Король», но страна все еще ждала Великого Короля, олицетворяющего гордость, вызывающего восхищение. А элита видела авторитарные пути выхода из кризиса, усиление прямого вмешательства государства.
Почему? Дирижистские привычки времен Людовиков сидели в головах людей и при укоренившемся капитализме. «Свободная конкуренция, добровольные товарищества, личная инициатива — понятия, недоступные для нашего национального ума. Постоянный его идеал получение жалованья под защитой начальства», писал Лебон.
Подробный анализ французского бизнеса того времени дал Ландес. Он отметил, что французский бизнесмен старается вести дело сам или с близкими людьми. На бизнес смотрит, как на средство обеспечить семью, занять положение в обществе, но не как на способ создать дело. На высокие посты ставит родных и близких, не зависимо от их эффективности. Не доверяет незнакомым банкам, как и банки не доверяют незнакомым промышленникам. Рассчитывает на помощь власти. Он приводит пример – мелкие производители требуют, чтобы государство приобрело 12 сделанных ими инвалидных кресел для различных местных больниц. Крупные – остановить банкротство парижско-лионской железной дороги и выделило деньги на закупку у них очередной партии рельсов. Люди активные, способные с презрением относились к «торгашеству», но с радостью шли на государственную службу. Т.о. менталитет населения не способствовал экономическому развитию в условиях рынка и демократии.
Кроме менталитета были и другие причины. Одна из них – демократическая реформа сельского хозяйства, при которой крестьяне получили землю. Натуральное хозяйство на небольших клочках земли не создавало рынка в селе. Только вокруг Парижа и основных портов возникали сильные аграрные хозяйства. В остальных районах образовался заколдованный круг. Натуральное хозяйство вычеркивало село из рынка, не давало спроса на продукцию промышленности, в результате город также не развивался, не предъявляя спроса на сельскохозяйственную продукцию. В Англии в результате огораживания с самого начала возникли ориентированные на рынок хозяйства.
Были ли счастливее французские крестьяне, ведущие в нищете натуральное хозяйство, чем ушедшие в город английские копихолдеры? В Украине повторяется та же ситуация с большой точностью, при этом противники торговли землей точно также уверены, что защищают владельцев земельных паев тем, что позволяют им получать 2 мешка зерна арендной платы с гектара в год. Они точно также разрушают рынок, не дают ему развиваться, держат деревню в нищете, помогая лишь арендаторам практически бесплатно пользоваться землей.
Французам середины 19в. не нравилась спокойная, компромиссная, мирная манера управления, при которой власть направляет развитие страны в более либеральном направлении, насколько это оказывается возможным, но не давит, не насилует. Они получили в результате диктаторский режим, массовую коррупцию, военные авантюры и позорное поражение в войне с Германией.
Внешне получалось, что во Франции победила республика. На президентских выборах баллотировались виднейшие борцы за свободу и демократию. Но с большим преимуществом победил приехавший из-за границы Луи Наполеон. Не за заслуги. За блеск имени дяди.
Наполеон III и экономика.
Став, фактически, диктатором, Наполеон III. Устранил видимые со стороны недостатки старой власти. Главный из них – это высокие тарифы. Под влиянием успехов Англии и Германии стало очевидно, что протекционизм душит развитие. Высокие таможенные тарифы были отменены, несмотря на сопротивление промышленников. Для строительства железных дорог бизнесу предоставили нормальные условия, устранив ненужное государственное вмешательство.
Однако, протекционизм в экономике расцвел с новой силой. Император увлекся учением Сен-Симона о том, как с помощью централизации экономической жизни преодолеть недостатки стихийного развития. Старая история. В стране еще не было по-настоящему стихийного развития, еще все недостатки – от неумеренного вмешательства государства. Но уже беспокоятся, как преодолеть недостатки того, чего еще не видели. При этом источник собственных несчастий устранять не собираются.
Братья Перейра с помощью Правительства создают частный банк, который получает государственные преференции. Это соответствовало учению Сен-Симонв. Главный банк страны собирает все сбеоежения и оптимально их использует, т.к. собирает лучших финансистов страны. Реализация утопии всегда ведет к катастрофе. Учредителями и вкладчиками банка были крупнейшие чиновники. Через банк шло финансирование всех государственных программ. Банк имел государственные гарантии и выплачивал до 40% годовых, собирая деньги со всей Франции. Понятно, что другие заведения, не имея государственных гарантий, не могли с ним конкурировать. Закончилась история как всегда. Влияние старых чиновников упало, появились новые, пожелавшие создать собственный банк на тех же условиях. Банк братьев Перейра рухнул вместе с наполеоновским режимом.
Э.Золя описал эту историю в романе «Деньги».
В результате деятельности и краха режима во Франции развились акционерные общества, банковское дело, страхование. Император заботился о страховании рабочих. Были сняты законодательные ограничения на развитие рынка ценных бумаг.
С другой стороны, Правительство поддерживало деньгами промышленность, пострадавшую от снятия пошлин, широко занималось жилищным строительством, помогало банкам, развивало социальную сферу. Денег не хватало, и Наполеон III разрушил бюджет.
Постоянный дефицит финансов, рост налогов, государственный долг. Ситуацию усугубили военные авантюры. Диктатор не может поддерживать свою власть без войн, это верно в отношении всех диктаторов, если только они не имеют неограниченных ресурсов, как в России. Авантюра в Мексике закончилась неудачей, определившей последующее за ней поражение от Германии, революцию, крушение Империи.
Вот интересно. Во Франции диктаторы силовым путем выполняют то, что трудно реализуется естественным. Возникающие механизмы получаются кривыми и неэффективными, но это - рыночные механизмы. При французских диктаторах экономическая свобода не страдала. У нас же диктатор первым делом отменял всякую экономическую свободу. Даже только кандидаты на "сильную руку" уже распоряжаются чужой собственностью как своей, обещают национализацию, экономическую свободу ни в грош не ставят. Поэтому у нас все разговоры о "сильной руке" со ссылкой на французский опыт вредны.
В результате прошедшего столетия во Франции возникли и укоренились все институты и механизмы, присущие развитой капиталистической стране. Стало все равно, кто возглавляет страну. Экономика стала развиваться по своим законам, на собственной основе. Даже в эпоху высоких тарифов в Европе, тарифы во Франции были ниже, чем в других странах и промышленники это поддерживали. Государственное вмешательство уменьшалось, экономика все меньше нуждалась в нем. Победительница Германия же пошла противоположным путем, отказываясь от своей либеральной системы в пользу государственного протекционизма. В результате к 1-й Мировой войне соотношение сил между ними изменилось.
Как видим, засилье чиновников в течение нескольких веков, исказило менталитет страны. Привычка к государственном вмешательству, утопические представления о равенстве, отсутствие свободы дорого стоили населению. Потребовалось без малого 100лет, чтобы люди изменили свой менталитет, создали работающую рыночную, демократическую систему. Шаг в шаг за Францией шли другие европейские государства, в основных чертах повторившие ее путь.
Украина повторяет тот же путь в 21в. зная обо всех заблуждениях предшественников и о результатах, к которым они приводят. Нет никакой уникальности в нашей ситуации, все уже было. Надо ли набивать себе шишки там, где их уже набили другие?
Источники:
Травин Д. "Европейская модернизация"
А. де Токвиль "Старый порядок и революция"
Тарле "Наполеон"
П.П.Щеголев "К характеристике экономической политики термидорианской реакции"
Влад Харьковский