В русской литературе 20в. немало произведений, посвященных активистам 1920-х. Саша Панкратов из «Детей Арбата» - панегирик этим людям. Швондер, герой Булгакова, злая пародия на них же. В общем, это понятно, ведь Рыбаков сам был комсомольским активистом, пока не арестовали, а Булгаков немало настрадался от их нападок.

Для революционного и послереволюционного периода активисты – естественное явление. Власть ослабла, существовавшие ранее институты, законы, организации, ограничения не действуют, у активных людей появляется новые возможности, которых не было при устойчивой власти. В этот период создаются новые теории и направления искусства, но свержение авторитетов приводит к торжеству безграмотных дилетантов над профессионалами, активных карьеристов над людьми дела. Не способные к созиданию активисты становятся проблемой после всех революций, начиная с Англии 1649г. Но после революции 1917г. активисты выполнили дополнительную роль. Искренние сторонники прогресса, модерна, свободы помогли становлению и укреплению диктаторского консервативного режима. Власть воспользовалась активистами, позволив им действовать в свое удовольствие. Когда они свою функция выполнили, общество запугано, старые профессионалы в поисках защиты пришли к новой власти, приняли ее правила, активисты стали не нужны и их судьба была, зачастую, куда хуже, чем у жертв их нападок и разоблачений.

Отрицание всего, что было раньше - пусть к прогрессу

Активисты 1920-х отрицали все, что было до революции. Царская Россия была тюрьмой народов, в ней царили патриархальные правила и запреты, давно отмененные в Европе, процветала коррупция и сословные отношения. Отменить это все было требованием прогрессивной общественности, молодых активистов, ориентированных на модернизацию и прогресс.
В то же время борьба со всем, что было до революции, становилась самостоятельной целью для большого количества активистов, не имевших позитивной программы, но пожелавших самореализоваться на программе негативной. Разоблачение, критика, травля позволяли подняться куда проще и быстрее, чем создание нового. Искреннее стремление к прогрессу превращалось в фанатизм, насилие, манию разоблачений.
Классическую музыку заменить хоровым пением (спародировано в «Собачьем сердце»), классическое искусство – абстрактным, классическую архитектуру – футуризмом, классическую литературу – Демьяном Бедным и призывом ударников в литературу.
Активисты отменяли стандартное образование с классами учеников одного уровня, уроками, экзаменами, отметками, разрушали старый быт с отдельными квартирами, кухнями и санузлами, запрещали старые стили одежды, этикет, правила приличия и т.д. В общем, «Вот все у вас как на параде … салфетку туда, галстук сюда … . Мучаете сами себя, как при царском режиме».
Новые формы жизни, искусства, образования были огромным достижением тех лет. Но они создавались единицами, десятками активистов. Сотни и тысячи только травили и запрещали продолжавших работать в прежней технике, стилистике, не создавая ничего нового или создавая никуда не годное, дилетантское и не интересное.
Активисты 1920-х потому и назывались активистами, что они часто действовали без всякого одобрения власти, а иногда и вопреки ее желанию. Их активность касалось всех сфер жизни, отнюдь не только искусства. Они уплотняли жильцов и переоборудовали церкви в клубы, выявляли спекулянтов, нэпманов и разоблачали людей скрывших принадлежность к эксплуататорским классам. В селах активисты помогали изымать хлеб у зажиточных крестьян, разоблачали кулаков и подкулачников.

Активисты на производстве добивались снижения норм выработки и травили старых инженеров, пытавшихся обеспечить соблюдения трудовой и технологической дисциплины. И это им до поры до времени позволялось.

Разоблачая легче самореализоваться, чем создавая. Если только разоблачение идет в русле генеральной линии. Не все знали, как часто генеральная линия меняется

Сельские активисты, объединенные в комнезамы, выделяются из общей картины. Им были официально переданы карательные функции государства, благодаря чему было сломлено сопротивление украинской деревни. В свою очередь члены комнезамов не были идеалистами, они немало лично обогатились на дележе имущества более зажиточных односельчан.
Но и их активность была многосторонней. Вот пример, как в Харьковский сельхозинститут поступает разоблачение из комнезама – без всякой личной выгоды, из любви к активизму: «До партосередку Сільськогосподарського інституту з Роменського ОДПУ надіслали постанову Глинського комітету незаможних селян, де говорилось, що «Данілови підлягають виключенню як особи, чужі Радянській владі, родина яких відома як контрреволюційна, тому залишення подібних елементів забруднить лави наших пролетарських вузів та обурить незаможне селянство». Всі брати були негайно виключені із ВНЗ … Виявилося, що ці студенти були синами старого революціонера - народовольця, який просидів за свою діяльність десять років».
Существенной частью активизма была борьба за пролетарскую одежду. Вот как это объяснял старый большевик Сольц: «Если внешний облик члена партии говорит о полном отрыве от трудовой жизни, то это должно быть некрасивым, это должно вызвать такое отношение, после которого член партии не захочет так одеваться». Читавшие «Дети Арбата» помнят Сольца – он спас комсомольского активиста Панкратова от исключения из комсомола, поэтому изображен честным большевиком в противовес позже пришедшим в партию перерожденцам.
Хроника тех лет: Студент К.Л.Брук исключен из университета в 1924г. за ношение старой студенческой формы «Шелком развращенные буржуазки ласкают свою кожу», писал Смидович в «Смене»
Будущий комсомольский вождь, тогда обычный активист Косарев предлагает для молодежи военизированную форму, обязательную для ношения всеми. Это не помешало его расстрелять в 1938-м.
Из обихода уходят галстуки, шляпы, инженеры прекращают носить инженерные фуражки с молотком и разводным ключом.
Новые пролетарские имена в противовес старым религиозным.
Репрессированный украинский академик Ефремов иронически описывает выбор имени для ребенка. «Лениниана», «звездина», «октябрина», «жовтина». Ничего не нравится. Пусть будет трибуна, предложил кто-то. «Так тогда же на нее всякая сволочь будет залезать», - возмутилась мать ребенка.
Отдельной главой активизма было воинствующее безбожие. И здесь активисты далеко выходили за рамки, требуемые властью. И им до поры до времени, это разрешалось.

                 Костеловская Мария Михайловна

Старая большевичка М.Костеловская возглавляла газету «Безбожник у станка», содержавшую грубые, хамские нападки на религию, попов и Христа. Она нападала не только на церковников, но и на умеренных атеистов от власти – Луначарского и Ярославского, сторонников «научного» преодоления атеизма. Эта дискуссия отражена и у Булгакова. Поэт Бездомный – сторонник хамской критики верующих и Христа, а Берлиоз поддерживают научную критику религии и теорию «мифичности» Христа. В жизни позиция Ярославского победила, слишком рьяные активисты были осуждены. Сама Костеловская всегда была сторонников наиболее активных форм внедрения новой жизни. В 1917 она поддерживала ленинский план восстания, самочинные захваты собственности рабочими и крестьянами, в 1918 стала председателем Военно-продовольственного бюро, руководила продотрядами, реквизировавшими еду у крестьян, в коллективизацию возглавила политотдел МТС (также занимавшийся репрессиями), а в 1938г. сама была арестована, правда, не надолго. Но ее неуемный активизм уже был не нужен, власть достаточно укрепилась в т.ч. и ее стараниями.
Истории уплотнения имевших лишнее жилье и выявления спекулянтов полны фамилий добровольных помощников – активистов. Булгаков не случайно направил Швондера с Шариковым уплотнять профессора.
Российская ассоциация пролетарских музыкантов считала пролетарской музыкой хоровое пение, народные мотивы и критиковала авторов сложных произведений. Ее аналог в Украине - Ассоциация пролетарских музыкантов Украины, ее участники требовали запрета композиторов, работавших в классическом направлении. Вот статья в журнале «За пролетарскую музыку» №1 1930 года. «Справедливо отнестись к этой лжемузыке так же, как мы относимся ко всем видам вредительства. Чем оно скрытнее, чем искуснее замаскировано, тем страшнее и вредоноснее. Оно глубоко проникло в рабочие и крестьянские массы. С увлечением поют “Шахту № 3”, “Кирпичики”, “Стаканчики граненые”. Больше того – поют “Смело мы в бой пойдем” на мотив “Белой акации”, “Марш Буденного” на мотив обрядовой свадебной песни. Разлагающую музыку присоединяют к революционным словам!»

Стремились к прогрессу исключительно разоблачая не желавших прогресса

В 1929 году на Всероссийской музыкальной конференции в Ленинграде романс признали контрреволюционным жанром и запретили. Не надолго. Авторы популярных романсов все поняли. Киевский автор Павел Герман после тех самых «Кирпичиков» и романса «Только раз бывают в жизни встречи» пишет сначала марш авиаторов, потом марш НКВД: «Но пока не все враги известны, и пока хоть жив еще один, быть чекистом должен каждый честный и простой советский гражданин». И остается жив и успешен, в отличие от своих критиков, не все из которых остались живы и свободны.
Но, конечно, наиболее подробно активизм 1920-х известен в сфере литературы. Просто потому, что тут каждый шаг сразу отражался в письменных источниках.
Активисты-писатели объединились в Российскую ассоциацию пролетарских писателей (РАПП). Писатели делились на врагов (не принявших революции) и попутчиков (принявших, но работавших в классической манере, писавших на обычные литературные темы). Как говорил на совещании в ЦК в 1924г. Илья Вардин «большинство произведений писателей-попутчиков, даже вполне художественных, это вреднейший яд для трудящихся». Илларион Мгеладзе (его настоящее имя) был старым большевиком, в гражданскую – нач.политотдела 1-й Конной, потом зав.отделом печати ЦК, секретарем РАППа. На совещании 1924г. он выступал не только против «попутчиков», но и Луначарского, пытавшегося их защищать. Руководители партии вообще были очень консервативны. Но терпели активность Вардина и его товарищей, пока те не вышколили литераторов в достаточной степени. А когда вышколили, РАПП был распущен, руководители его репрессированы. Вардин арестован в 1935-м расстрелян в 1941-м. Такая же судьба у других руководителей союза – Авербаха, Киршона, других организаторов травли. Интересно, что писатели, которых те травили, в большинстве своем, выжили. Философ Лосев, которого Киршон требовал поставить к стенке, отсидел и вышел. В 1934-м писатели-попутчики массово вошли в союз советских писателей, в меру сил славили партию и писали идейно выдержанные произведения. А Киршон был расстрелян в 1938-м.
Авербах и Вардин, Киршон и Фадеев были искренни в своем стремлении к новой литературе, модернизации и прогрессу. При этом сами Авербах и Вардин вовсе не были писателями. Они стремились к прогрессу исключительно путем разоблачений не желавших прогресса. Но Киршон был хорошим литератором. Популярная в 1970-е его песня «я спросил у ясеня / где моя любимая» - не единственное его произведение. В 1926-м на Бродвее была поставлена «Ржавчина» - первая советская пьеса, поставленная в США. Казалось бы, у тебя есть идеи, какой должна быть новая, модерновая пьеса – пиши такие пьесы. Тем более, что, в отличие от коллег, можешь. Но, нет, ему надо, чтобы других пьес не писали.
Считается, что Булгаков, которому Киршон немало попортил нервов, вывел его в образе Иуды. Это вполне соответствовало представлениям Булгакова. Светский правитель должен защитить творца от невежественных активистов. В «Собачьем сердце» намек на Сталина, защитившего профессора от Швондера. В «Мастере» Пилат боится защитить Иешуа, но с помощью ГБ уничтожает Иуду. В жизни Сталин с помощью НКВД уничтожил Киршона. Писатель, обращавшийся к власти за защитой от активистов, власти не опасен. Как и ученый, прошедший школу Швондера.
Не все активисты РАППа были репрессированы. Фадеев. Панферов своевременно увидели колебание партийной линии, бросили друзей-радикалов и возглавили союза писателей, став начальниками над «попутчиками». Но мало кто оказался таким гибким.

Секретариат РАПП

Слева на фото критик А.П.Селивановский. Резко критиковал Б. Л. Пастернака, Гумилёва называл «русским фашистом», но особенно отметился в травле М. А. Шолохова. В 1931—1932 годах - главный редактор «Литературной газеты» 15.11.1937 арестован и 21.04.1938 осужден Военной коллегии Верховного суда СССР по обвинению в участии в контрреволюционной террористической организации.В тот же день расстрелян.

Крайний справа И.Макарьев. Вернувшись из заключения в 1950-е "оскорбил Фадеева действием", Потом оба покончили с собой с разницей в 2 года.

Рядом с Макарьевым как раз Фадеев и Ф.Панферов - будущие советские классики.

Дальше - посередине - расстрелянные в 1938-м Киршон и Авербах. Травили попутчиков, после чего расстреляли их.

Слева погибший на фронте М.В,Лузгин и вернувшийся домой в Венгрию Иллеш.

Эти люди хотели определять судьбы пролетарской литературы. А оказались подручными у диктатора.

События в Москве хорошо известны и подробно описаны. А что было в Украине? То же самое.

Всеукраїнська спілка пролетарських письменників (ВУСПП) занималась тем же, что и московская - травила писателей. И «буржуазных националистов», и нечетко заявивших о своей классовой позиции. Большое количество ее членов, травивших других, были сами расстреляны.
Возглавлял ВУСПП писатель Иван Микитенко. Именно его обвинял В.Сосюра в организации травли и помещении в психушку. Микитенко травил многих, он организовывал разгром ВАПЛIТЕ. В 1938г. и сам был расстрелян. Оказался троцкистом, националистом, скрыл кулацкое происхождение. Ко всем своим недостаткам, еще и тайно помогал брату-кулаку. Интересно, что направление на учебу ему дал местный комнезам. Сельские активисты, значит, дали направление сыну и брату кулака. Но зато тоже активисту.

                                                             Иван Микитенко
Затравленный им В.Сосюра к 1960-м стал классиком, орденоносцем, а школьники на уроках декламировали «Вийшов один і сказав Курінному: / "Я — комсомолець. Стріляй!"». «Брати» Микитенко также учили в школе, но автор этого не увидел.
У остальных участников разноса и поношения «неоклассиков», Хвылевого и «ВАПЛІТЕ» примерно похожая судьба.
Главный идеолог ГАРТа и ВУСПП Коряк Владимир Дмитриевич. Пролетарская украинская литература для него - это модерн, отказ от сельской архаики, выход на европейский уровень. Именно он предложил идею поворота от архаичной Москвы к модерновой Европе, подхваченную после него Хвилевим Он дал Хвилевому лозунг «Хай живе дух неспокою!».
Он категорически не соглашался с имперскими взглядами на историю и литературу, в частности, все созданное на территории Украины относил к украинской, а не к русской культуре. Когда-то они были с Хвилевым единомышленниками, но к концу 1920-х Коряк начал травлю бывшего соратника, которая впоследствии стала массовой.

На фото 1923г. Коряк и Хвилевой стоят рядом во 2-м ряду В 1-м ряду сидят Сосюра, Блакитный, Полищук и Йогансен.

Сам Коряк расстрелян в 1937 как «буржуазный националист, не пожелавший разоружиться перед Советской властью». На списке к расстрелу, в который входил Коряк, были визы «За Сталин, Молотов, Жданов»
Искреннее желание перевести страну от архаики к модерну заставило его помочь власти запугать и подчинить себе многих талантливых писателей, устранить несогласных подчиняться, и самому погибнуть от рук той же власти, которой он так помог, но уже стал не нужен.
Коваленко Борис Львович - редактор «Літературної газети». Из номера в номер 2 месяца подряд он публиковал разгромную статью «Уваги до сучасної критики», в которой громил ВАПЛІТЕ и неоклассиков. «Ваплітяни намагаються «знищити єдино вірний пролетарський реалізм, який веде життя в революційній динаміці до кращого, замінити цю живу дійсність фальшованими вигадками хворої фантазії, яка бачить у сучасності загибель», - писал Коваленко. Расстрелян в 1937 за активное участие в контрреволюционной националистической организации, которая была связана с контрреволюционной троцкистско-зиновьевской террористической организацией.
Щупак Самойло Борисович, критик Хвылевого, и неоклассиков, чье искусство называл нэпманским, элитарным и противопоставлял массовому. Нападки Щупака, Коваленко сопровождались письмами в редакции активистов, осуждавших позиции ваплітян. Арестован 10.11.1936, через полгода расстрелян. На списке «к расстрелу», в который входили Коваленко и Щупак, стояли визы: «Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович» Не все писатели удостаивались чести входить в «сталинские списки» на расстрел.
Не лучше сложилась судьба у многих пролетарских писателей-активистов.
Чечвянский Василий Михайлович расстрелян в 1937г. «по обвинению в участии в украинской контрреволюционной националистической фашистской организации»
Булатович, Николай Евгеньевич расстрелян в 1937г. по обвинению в украинской националистической фашистско-террористической деятельности.
Загул Дмитрий Юрьевич арестован в 1933 за принадлежность к контрреволюционной организации, готовившей вооружённое восстание против советской власти, умер в лагерях.
Мысик Василий Александрович, арестован, сидел с 1934 по 1940 за «принадлежность к ОУН и подготовке терактов против руководителей партии и правительства»»
Савченко Яков Григорьевич расстрелян в 1937 был «участником антисоветской националистической организации, по заданию которой проводил против Советской власти шпионскую, вредительскую и террористическую деятельность»
Божко Савва Захарович, отсидел с 1938 по 1943г «по обвинению в активном участии в антисоветском националистическом подполье», после чего воевал, работал на шахте, где и умер в 1947г.
Всех ли активистов ждала такая судьба? Нет, конечно, Как и Фадеев в России, некоторые активисты в Украине быстро поменяли ориентацию и возглавили Союз Писателей. Корнейчук, например.
Какова судьба ждала неоклассиков? Н. Зеров и П. Филипович были расстреляны в Сандормохе, М. Драй-Хмара умер в концлагере на Колыме в 1939 г. Судьба остальных оказалась не столь трагичной. М.Рыльский стал новым классиком украинской советской литературы, Петров-Домантович пошел работать в органы, Ю.Клен уехал в Германию.
Членов ВАПЛІТЕ также ждала разная судьба. Не все погибли как Йогансен или застрелились как Хвилевой. Тычина и Панч, Смолич и Бажан стали классиками украинской советской литературы, возглавляли Союз Писателей, получали ордена и сидели в президиумах. Писали чудесные произведения о Ленине, партии, дружбе народов. Кто-то же должен был писать об этом талантливо!
Понявшие, кто их защитит от нападок, какие теперь правила жизни, что надо писать, не только выжили, но получили от власти почет и содержание. Сопротивляться новой власти стало некому.
В чем же была проблема активистов? У большинства из них не было таланта, способности создавать. А неумная энергия била ключом, требовала самореализации. Желание прогресса было, творческих талантов – нет. И даже у тех, у кого были, амбиции превышали амуницию. Им надо было не только самим создавать, но и контролировать других. Самореализоваться на разоблачении, если оно совпадает с генеральной линией, куда легче, чем на созидании. Вот только линия часто меняется, а реакции хватает не всем.

Хвылевой начинал вместе другими пролетарскими писателями. Разошелся с ними именно из-за этого – он сам был талантлив и стремился создавать. А не командовать другими. Насмотревшись на активность своих бывших единомышленников, он написал роман "Вальдшнепи" - как раз о трагедии активизма. Честные молодые люди хотят новую, чистую, открытую, жизнь, свободную от мелочных мещанских расчетов, архаики, мелкого жульничества. Их активизм идет против привычных практик, большинство из которых устарели и не отвечают новой эстетике. И вдруг оказывается, что за этим их желанием нет ничего конструктивного. «Вони (часто розумні й талановиті) нездібні бути оформителями й творцями нових ідеологій, бо їм бракує широкої індивідуальної ініціативи і навіть відповідних термінів, щоб утворити програму свого нового світогляду»
Любое общество живет, когда созидает. Революция заканчивается, когда создаются новые условия для роста и развития. Плохие условия или хорошие, но без созидания люди долго не живут. Для созидания нужны институты. Не способные к развитию, а лишь к разоблачению активисты не находят себе места. Наиболее трагична судьба самых искренних из них. Более корыстные приспосабливаются к новым временам, меняют риторику, поведение. Искренние идут до конца. Так было во всех революциях от Англии до России.
Но после революции 1917г. искренние активисты выполнили дополнительную роль. Стремясь к прогрессу, модерну, Европе, они помогли архаичному консервативному антиевропейскому режиму подчинить себе интеллектуальные, творческие, производительные силы страны. После чего оказались не нужны.