Недавно журнал «Тайм» поместил изображение Обамы в образе ФДР с девизом «Новый "Новый курс!"» Реанимация имиджа второго Рузвельта нынешними демократами действительно доходит до геркулесовых, я бы сказал, конюшен. В сентябре прошлого года Джо Байден, тогдашний еще претендент, а ныне – вице-президент Соединенных Штатов, в беседе на CBS сказал: «Нынешние лидеры (читай: Джордж Буш – ЕМ) должны брать пример с Франклина Рузвельта.
Когда обрушилась биржа, он выступил по телевидению и сказал: "Вот, глядите, что случилось!"». И журналистка CBS, ведущая беседу, как бы не заметила этих ляпов будущего вице-главы самой могучей державы мира. По крайней мере, она не напомнила ему, что когда обрушилась биржа, президентом был Гувер. Не говоря уже о том, что во все время жизни ФДР телевещания в США еще не существовало.
«Метод преодоления экономических спадов, которому следовал Франклин Рузвельт, – пишет Вольский, – был разработан знаменитым английским экономистом Джоном Мэйнардом Кейнсом и соответственно носит его имя. Кейнсианская модель предполагает стимулирование экономики путем массированных государственных расходов на широкомасштабные программы общественных работ с целью создания новых рабочих мест. В свою очередь расширение занятости, по мысли Кейнса, должно способствовать поддержанию высокой покупательной способности населения, создавая повышенный спрос на товары и услуги и тем самым подогревая экономику».
Концовка отражает теорию Кейнса отчасти верно, но пассаж в целом содержит ряд ошибок и неточностей. ФДР пришел к власти в США в 1933 году. В это время Дж.М. Кейнс был одним из известных (больше в Европе) экономистов. Не более того. Его книга «Общая теория занятости, процента и денег», вышла в 1936 году. Она наделала много шуму, когда вышла. Она содержала «кейнсианскую модель», в которой расходы государства занимают важное место. Однако, провозглашая «Новый курс», ФДР вряд ли мог опираться на книгу, которой в то время еще не существовало.
Больше того, как сообщают историки, после встречи Кейнса с Президентом, расстались они взаимно недовольные друг другом. Отсюда следует, что «Новый курс» не только был собственным изобретением рузвельтовской администрации, но еще и в чем-то, в каких-то важных вещах, не соответствовал идеям Кейнса. Поэтому следует обратиться к его идеям. Постараюсь сделать это, не теряя существа дела, но так, чтобы не слишком напрягать мозги читателя – даже ценой упрощений. Возможно, это поможет нам как-то оценить программу Обамы.
«При всей своей популярности, – пишет Вольский, – кейнсианская методика содержит фатальный изъян, сводящий на нет ее возможный стимулирующий эффект: она требует денег, и немалых. Откуда их взять? Вариантов не густо: залезть в долги и поставить под угрозу репутацию правительства; запустить печатные станки и наводнить страну необеспеченными деньгами, с неизбежной и скорой расплатой в виде резкого скачка инфляции; наконец, выжать нужные средства из производительной части населения посредством конфискационных поборов, угнетающих хозяйственную деятельность».
Вряд ли автор сам придумал все, что написал в данном абзаце. Конечно, он пользовался какими-то источниками. Тем не менее... «Фатальный изъян», указанный автором, не является фатальным и не стоит в ряду самых серьезных изъянов модели Кейнса. За все в этом мире приходится платить, а для этого нужны деньги. И не всегда деньги, добытые государством, сводят стимулирующий эффект на нет. Важно, как их добыть и еще важнее – как их употребить.
Книга Кейнса, когда вышла, привлекла всеобщее внимание и, без преувеличения, сделала эпоху. Его теория, считают многие, работала до времени, помогая худо-бедно решать экономические проблемы. Почему работала (если работала) и почему только до времени? Вопрос стоит попытки разобраться.
Одним из базовых понятий в экономической науке является понятие равновесия. Конечно, рыночного. Начиная со второй половины XIX века и вплоть до 1936 года подавляющее большинство экономистов придерживалось концепции «неоклассической науки», законченное изложение которой содержится в трудах великого экономиста А.Маршалла. Главное было – как и при каких условиях достигается равновесие спроса и предложения на рынках товаров, капитала и труда.
Игра спроса и предложения происходит посредством понижения или повышения цен. Предложение превышает спрос – цены идут вниз. Спрос превышает предложение – цены идут вверх. В обоих случаях равновесие восстанавливается: спрос становится равным предложению.
Что такое цена товара, все знают. Общий уровень цен на товары определяется количеством денег в обращении. Цена капитала – ссудный процент, цена труда – зарплата. Согласно этой теории, равновесие всегда восстанавливается, рано или поздно. Все это происходит игрой цен, так что рынок действует автоматически, не требуя участия государства. В частности, рынок труда восстанавливает равновесие путем повышения или понижения зарплаты. Что значит, и на этом рынке спрос и предложение, в конечном счете, уравниваются. Что, в свою очередь, означает: безработица – явление временное, а ее отсутствие – нормальное состояние экономики.
Одно из основных достижений теории Кейнса: нет отдельных рынков товаров, капитала и труда. Все эти рынки взаимосвязаны, влияя друг на друга и составляя единый рыночный механизм. Отсюда название книги – теория, которая объединяет все три рынка в одной модели. Потребление может не поглощать все наличные деньги, и сбережения идут на инвестиции (взаимосвязь рынков товаров и капитала). Спрос на товары определяет занятость рабочей силы (рынки товаров и труда). Взаимосвязь рынков капитала и труда еще более очевидна (через инвестиции, создающие рабочие места).
Дальше. В условиях ХХ века зарплата, в общем, не понижается (профсоюзы, законы о минимуме зарплаты и другие факторы). Если на рынке возникает переизбыток рабочей силы, он не устраняется снижением цены труда. Безработица не исчезает сама собой и может стать хронической. Возможно равновесие при неполной занятости.
Еще. При понижении процента, он может опуститься так низко, что потенциальным инвесторам будет невыгодно помещать свои деньги, и они будут держать их при себе в ожидании роста цены денег. Это называется «ловушкой ликвидности». Она означает сокращение инвестиций и, соответственно – производства, предложения товаров, занятости. Последнее ведет к сокращению платежеспособного спроса. Возникает цепная реакция поочередного снижения производства, спроса на инвестиции, высвобождения рабочей силы, снижения спроса и т.д.
Сказанным теория Кейнса далеко не исчерпывается, но главное уже понятно. Рынок не саморегулируется. Вот это открытие и повергло экономистов в шок, отправив неоклассическую теорию в архив. Дальше начинается: что делать? Становится необходимым вмешательство государства. Основными инструментами борьбы со спадом в экономике Кейнс считал, во-первых, стимулирование платежеспособного (эффективного) спроса и, во-вторых, стимулирование частных инвестиций. То и другое – обязанность государства в период рецессии.
Вообще-то государство всегда влияло на рынок посредством налогообложения. Однако, это было, так сказать, пассивное воздействие. Оно не имело целью воздействовать на рынок, регулировать его и т.д. (упрощаю, упрощаю – и такое бывало при акцизах). Его основной целью было обеспечить поступления в казну средств для покрытия расходов на армию, полицию, тюрьмы, санитарию, дороги и многие другие вещи, которые не берет на себя частный сектор.
Налоги выполняли преимущественно фискальную функцию, теперь ставился вопрос об использовании их в функции регулятора рынка.
Можно стимулировать спрос, понижая налоги на доход семьи, или/и стимулировать инвестиции, понижая налоги на капитал. К такому средству обратился президент Рейган, получив сильную рецессию в наследство от Картера. Сработало. То же самое сделал президент Дж.W. Буш, получив не столь сильную рецессию после ухода Клинтона. Тоже сработало. Некоторые относятся критически к утверждению «сработало», тогда скажем мягче: не навредило. Так или иначе, в обоих случаях рецессия скоро сменилась подъемом и процветанием.
Однако фискальное значение налогообложения отнюдь не уходит на второй план. В условиях равновесия рынка при очень неполной занятости (попросту говоря, при значительной безработице) модель Кейнса предписывает государству осуществлять стимулирующие траты: покупать товары и/или создавать рабочие места. Наиболее простой способ здесь – учреждение общественных работ. Чтобы платить новозанятым, государству нужны деньги. Их и получает оно, увеличивая налоговое бремя для населения или отдельных его категорий, о чем писал Вольский.
Иной способ покрытия государственных расходов – государственный долг, или, что то же самое, дефицит госбюджета. Покрывать дефицит можно разными путями. Один из них – напечатать больше денег, увеличив размер инфляции, о чем писал Вольский. Другой путь – выпуск государственных облигаций, о чем не писал Вольский.
Правительство Дж. Буша не затевало общественных работ – безработица была низка почти настолько, насколько это возможно вообще. Но, получив после Клинтона профицит бюджета, сделало его дефицитным. Правительство обнаружило, что вместе с профицитом бюджета оно получило в наследство от Клинтона запущенную армию, оснащенную устаревшим оружием (одним из источников бюджетной экономии, если не основным, было сокращение оборонных расходов после окончания «холодной войны»). Но события 9/11 изменили все. На перевооружение армии понадобились деньги, а также на войну в Афганистане и Ираке.
Основным средством покрытия дефицита стали государственные облигации, которые охотно покупались даже заграницей. Лишних денег печатать не пришлось, что было видно по весьма слабым темпам инфляции. Только цены на здравоохранение и образование портили общую картину, но причиной не был рост денежной массы (как я понимаю, это было следствием своего рода монополий, образовавшихся в упомянутых отраслях). Рост цен на энергоносители в последние несколько лет также не был вызван увеличением денежной массы.
Вернемся, однако, к Кейнсу. Я оставляю в стороне такие введенные им понятия, как предельная склонность к потреблению, предельная склонность к сбережению, спекулятивная составляющая функции денег и многое другое. Но нужно объяснить тем, кто не знает, введенное им понятие мультипликатора дохода.
Допустим, я нанимаю двоих людей поставить мне забор и расплачиваюсь с ними. Расплачиваюсь не из очередной своей зарплаты, а из своих сбережений (это существенно, хотя долго объяснять, почему). Получив свой заработанный доход, они отправляются пить пиво. Их плата за пиво становится доходом хозяина винного магазина, который на эти деньги покупает жене цветы. Цветочник тоже тратит эти деньги... ну и так далее. Таким образом один платеж создает доход для некоторого множества людей. В этом и проявляется эффект мультипликатора дохода. Он многократно увеличивает платежеспособный (эффективный) спрос в экономике. Государственные расходы, которые становятся чьим-то доходом, могут дать сильный толчок к росту эффективного спроса посредством мультипликатора. Рост эффективного спроса порождает рост инвестиций, что вызывает рост занятости. Начинается общий подъем. Так говорит теория Кейнса.
На практике, когда начинались признаки спада, государство, как правило, сознательно шло на инфляцию, чтобы бороться с безработицей. И это, худо-бедно работало. Ввиду особенностей кейнсианской политики, ее принято называть фискальным регулированием.
Кейнсианство царило в экономической науке и – что гораздо важнее – в экономической политике – 30 лет. Царило, потому что, по всей очевидности, работало. Потеряло авторитет, потому что перестало работать. Изъяны обнаружились.
Нечто случилось в конце 60-х прошлого века. Началась рецессия. Росла безработица. И одновременно наблюдалась высокая инфляция. Возник термин стагфляция. Это был кошмар кейнсианства. Одновременный рост безработицы и инфляции теория была не в состоянии объяснить. Обвал кейнсианства был столь же оглушительным, как и его появление на свет. Теория, сердцевина которой оказалась в противоречии с практикой, должна признать свою несостоятельность.
Существует такое явление: экономический цикл. Процветание – спад – рецессия или депрессия – подъем – процветание. Такая цикличность проявилась еще в конце XVIII века и повторялась с неуклонной регулярностью, в среднем, каждые 10 лет вплоть до 1929 года. На протяжении XIX века каждый спад означал массовый рост безработицы, пропажу доходов, исчезновение состояний, разорение и банкротство множества бизнесов, обнищание множества людей. Для многих людей это было несчастьем их жизни. Но в масштабах страны это было своего рода очищающей бурей, из которой она выходила обновленной и более богатой. Экономическая система как бы обучалась на ошибках и, в определенном смысле, совершенствовалась. Государство в этом не участвовало, действовала сама стихия рынка.
Случившееся в 1929 г. поломало эту схему. Рецессия перешла в депрессию, из которой экономика не желала выходить. Установилось равновесие стагнации. То, что делали президенты Г. Гувер и Ф.Д. Рузвельт, можно назвать кейнсианством до Кейнса.
Все же следует различать теорию Кейнса как таковую и кейнсианство. Последнее во многих случаях представляет собой вульгаризацию учения Кейнса. Из него обычно брали и берут что-то одно – чаще всего это был рост государственных расходов ради создания рабочих мест в государственном же секторе. Корень проблемы видели в сокращении или расширении спроса – это стало мантрой политиков и прислуживающих им экономистов. Важно здесь то, что старались стимулировать совокупный спрос непосредственно, не задействуя (или оставляя на заднем плане) те рычаги, которые действуют в рыночной системе, определяя спрос, например частные инвестиции и ссудный капитал.
Однако, в завершающей части своей книги Кейнс предостерегал от точки зрения, «что хроническая тенденция к неполной занятости, характерная для современных обществ, имеет свои корни в недопотреблении». Такой подход, писал он, игнорирует другой способ расширения производства – стимулирование инвестиций в частном секторе. И если последнее представляется невозможным в конкретных условиях, искусственное стимулирование спроса следует «делать обдуманно, хорошо взвесив альтернативное решение. Я лично считаю, – продолжает он, – что в увеличении массы капитала до уровня, когда перестает ощущаться его недостаток, имеются большие социальные преимущества».
Правда, затем он соглашается, «что наиболее разумно начинать наступление сразу на обоих фронтах» – стимулировать одновременно рост инвестиций и склонность к потреблению. Кейнс полагал, что если люди будут тратить 90% дополнительного дохода на потребление, мультипликатор составит 10 (десятикратное увеличение совокупного дохода).
Последующие исследования обнаружили скрытые изъяны в самой теории Кейнса. Один из них состоял в том, что мультипликатор работает только тогда, когда доход реален. Доход, полученный просто за выполнение какой-то работы, не имеющей рыночной ценности, не является реальным.
В 2002 г. Международный валютный фонд опубликовал коллективное исследование «Эффективность фискальной политики в стимулировании экономической активности», основанное на статистических данных. Авторы нашли, что мультипликатор составляет, в среднем. 0,5 для налогов и 1 для расходов – с весьма небольшими вариациями по странам. То есть, фискальная политика, какую принято называть кейнсианской, практически не умножает национальный доход. Фактически сие означает, что формально снижая безработицу, расходы государства не дают ощутимого роста экономики. А неизбежная инфляция съедает прирост дохода.
Это не значит, что не нужно строить дороги, мосты и т.п. Это значит, однако, что вы действительно можете занять безработных, платить им за работу, увеличивая инфляцию или/и национальный долг, но не ждите, что это даст толчок к выходу из рецессии. По-видимому, так и происходило во время проведения «Нового курса» ФДР. Именно это собирается делать сегодня администрация Обамы. Нет пока никаких признаков того, что там хорошо взвешивали «альтернативное решение».
В сентябре 2002 г. «Американ Экономик Ревью» опубликовало исследование о результатах изменений экономической политики в 18 странах. Там, в частности, говорилось: «Фискальная стабилизация, которая привела к увеличению роста (национального дохода), состояла в сокращении расходов, особенно зарплаты и иных затрат на государство, тогда как попытки, приведшие к спаду, были связаны с ростом налогов». В конце 1980-х правительство Ирландии урезало расходы на 7% от ВВП (для США это было бы эквивалентно удвоенной сумме военных затрат), и затем снизило налоги на прибыль и доход от капитала, при этом еще и была уменьшена степень прогрессивности налоговой шкалы. Рост экономики достиг таких темпов, что это назвали «ирландским экономическим чудом». По контрасту, в Японии с 1993 по 2005 гг. проводилась политика бюджетного дефицита, в среднем 5,8 % от ВВП ежегодно. Экономика оставалась в застое.
По оценкам специалистов, в 2009 г. бюджетный дефицит составит 1,2 триллиона долл., или 8,3% от ВВП. Принятие плана Обамы увеличит его до 11% с лишним. Это вдвое больше, чем рекордный для мирного времени дефицит 1983 г. В Японии в 1998 г. дефицит был больше 10% от ВВП. Ничего не дало.
Обамовское правительство утверждает, что посредством этих расходов создаст 3 миллиона рабочих мест. Разделите триллион на 3 миллиона и получите, во что обойдется одно рабочее место: больше 300 тысяч долларов. Спрашивается, что это за чудесные, невероятные рабочие места и кому они нужны по такой цене? Пока писалась эта статья, число обещаемых рабочих мест выросло до 4 миллионов, так что цена одного места снизилась аж до 250 тыс. долл. Насколько еще вырастут обещания, пока неясно. Вопросы остаются.
Я упоминал уже (да это всем известно), что вплоть до 1929 г. каждая рецессия переходила в подъем и процветание без помощи государства. Посчитано, что с 1887 до 1929 гг. средняя продолжительность рецессии (то есть, состояния спада как такового) составляла 10,3 месяца, тогда как в период 1948 – 2000 гг. эта величина составляла 10,7 месяца. Последнее – результат государственного регулирования. Так не послать ли его подальше, это регулирование?
После рецессии 1975 г. число рабочих мест увеличилось на 6,2 миллиона за два года, а за три – на 10,2 миллиона. После рецессии 1981-82 гг. появилось новых рабочих мест за два года – 5,5 миллиона, за три года – 10,1 миллиона. Что перед этим 3 (ладно, 4) миллиона рабочих мест Обамы, даже если они будут созданы? И кто поручится в том, что они будут созданы? Наверняка гарантированы только немыслимые расходы и чудовищный дефицит. Не наверняка, но очень вероятно – длительная стагнация.
Нынешнюю рецессию в США еще будут изучать в будущем. Как это представляется сейчас, толчком для нее послужило обрушение финансовых пирамид, на которых ряд финансовых гигантов возвели свою спекулятивную деятельность. Это был результат вмешательства государства в деятельность рынка в 90-е годы ХХ века.
Кто не знает, подумает, что я оговорился. Не затеян ли весь разговор о вмешательстве государства в рынок ради лечения рецессии? А таковой еще не было тогда, даже спад еще не начинался. Зачем государству лезть в рынок? Невероятно, но факт: первая мина под экономическую стабильность страны была подложена в период процветания – да еще такого, показатели и длительность которого позволили некоторым назвать это «клинтоновским чудом». Это сделало правительство, чьим именем назван тот период.
Скажем прямо, не все, что делалось при ФДР и его именем, было глупо. Так, был принят закон, запрещающий ипотечным банкам заниматься биржевыми операциями, используя для этого свой ссудный капитал. При Клинтоне лоббистам удалось убедить правительство демократов сломать эту перегородку между моргиджем и биржей. Одним из аргументов в пользу этого был такой: закон был принят в период депрессии, а сейчас у нас процветание, так что нечего бояться.
Возможно, так оно и было бы, и финансисты наслаждались бы своими двойными (от моргиджей и от биржевых спекуляций) прибылями, если бы государство, теперь в лице демократического большинства в Конгрессе, не предприняло нечто беспрецедентное, а именно: создать новый класс домовладельцев, которые не могут себе такого позволить по своим доходам. Американская мечта, блин! Ипотечные банки подверглись небывалому давлению, которое вынуждало их выдавать ссуды людям, заведомо неспособным их выплатить, под низкий процент и часто без вступительного платежа (down payment). Домовладельцами стали миллионы людей, кому это было не по карману. То была чисто политическая акция верхушки демократической партии, которая в этом преуспела. Президент Буш проявил нерешительность и не сумел предотвратить несчастье для страны. К чести его можно только сказать, что он пытался, но его попытки были блокированы большинством в Конгрессе США.
Гром грянул, как известно, осенью прошлого года, в период президентской кампании, и предопределил победу Обамы. Всю вину демократы и сорвавшаяся с катушек пресса – во главе со своим флагманом, «Нью-Йорк Таймс» – свалили на того же Буша.
Демократический Конгресс и демократический президент – явление не беспрецедентное в истории Америки. Новым является то, что представляет собой нынешняя демократическая партия. Она уже не та, какой была при ФДР, и даже не та, какой была при ДжФК. Она превратилась в партию маргиналов. Леваки преобладают в Голливуде, леваками являются многие богачи, такие как выживший из ума Сорос. Левак в Америке – тот же тип, что и в Израиле. Он так же ненавидит Америку, как израильский левак ненавидит все еврейское, включая свою страну. Крайне левые политики нашли опору в маргинальных группах населения, которые стали ядром электората демпартии и все как одна претендуют на наши, налогоплательщиков, деньги. И те, кто стоит у общенародного котла, никак не могут позволить себе им отказать.
К моменту, когда эта статья выйдет, «пакет стабилизации» (он же «стимул-пакет) наверное, будет принят, и каким он будет, пока сказать трудно. Скорее всего, он будет мало отличаться от нынешнего проекта ввиду преобладающего в Конгрессе демократического большинства. В нынешнем своем виде он представляет собой совокупность расходных статей государства на сумму около триллиона долларов. Больше половины этой суммы составляют расходы, заведомо не имеющие отношения к лечению рецессии – по любой теории, кейнсианской в том числе. Это награды маргинальным группам – такие как обустройство парков, сексуальное образование подростков, компьютеризация различных офисов, строительство нового ледокола (87 млн. долл.), борьба с мифическим «глобальным потеплением», обустройство ночлега для проституток, предотвращение сексуально передаваемых болезней (400 млн. долл.), развитие источников энергии, не испускающих углекислый газ, и многое другое. Не забыты нужды самого государства: переезд в новое помещение какого-то департамента (почти 9 млн. долл.), новые лимузины для членов правительства, многое другое. Весь пакет составляет четыре с лишним сотни страниц. Курочка по зернышку клюет. Туда, сюда понемножку – и общая сумма выходит за триллион.
Также не забыта и загадочная организация ACORN, созданная как бы для стимулирования активности избирателей. В ней заняты исключительно черные, она располагает компьютеризованными офисами во множестве штатов страны, ее посланцы ходят по домам, составляя списки избирателей, и во время последней президентской кампании ее обвиняли в многократном включении в списки одних и тех же людей, но доказать ничего не удалось. Однако, агитация за какого-то кандидата не запрещена и можно только догадываться, сколько лапши было навешано на уши обывателей в пользу Обамы.
Все такие виды расходов на жаргоне политиков называются «бочками сала» (pork barrel), являясь обычным делом среди членов Конгресса. Каждый из них пробивает свою «бочку», и за ее поддержку поддерживает «бочки» других. В каких-то случаях выбитые таким способом средства идут тому штату, который он представляет, в других – каким-нибудь организациям или компаниям, которые находят способ отблагодарить народного представителя. Пример – знаменитый «мост в никуда» на Аляске, протащенный через Конгресс аляскинским сенатором и зарезанный губернатором Сарой Пейлин. Таким путем разбазариваются миллиарды долларов налогоплательщиков. Все это называется известно как: коррупция. Парадокс состоит в том, что при крайне низком рейтинге Конгресса в целом, избиратели избирают такого конгрессмена, который козыряет выбитыми ассигнованиями для своего штата или округа.
Так что это не ново. Новостью является такая степень цинизма, которая позволяет называть список подобных затрат «стимул-пакетом». Судите, насколько эти вещи похожи на «Новый курс» ФДР. Сходство есть в намерении создавать рабочие места через расходы государства. И в игнорировании такого инструмента, который сам Кейнс считал предпочтительным, – стимулирования частных инвестиций.
Безработица растет за счет сокращения частной коммерции, но о каком-либо реальном стимулировании частной деловой активности разговоров не слыхать. Потому что для этого нужно сокращать налоги на богатых и на капитал, что противоречит идеологии и политическим целям маргиналов у власти. По выражению сенатора Линдси Грэхема, этот законопроект – не стимул, это оргия затрат Конгресса. И все это – срочно! Траты в триллион долларов – немедленно принять!
Пакет содержит некоторые налоговые послабления для граждан. Так это названо, а на деле это будут одноразовые выплаты из казны – даже тем, кто вообще не платит налогов из-за малого дохода. Конечно их истратят те, кому не хватает на текущее потребление (в том числе, на потребление наркоты, распространенное в этих слоях). Но большинство, при текущей неопределенности, скорее предпочтет приберечь шальные деньги. Это не стимулирование совокупного спроса, тем менее – деловой активности. Да и не ставится такая цель. Это подкуп избирателей.
Всем и каждому давно известно, что рыночная деятельность покоится на кредите – на доверии, иначе говоря. В основе сворачивания деловой активности находится дефицит доверия.
Это и недоверие к банковским структурам вообще, и опасения самих банков не получить назад выданные ссуды, и общая неуверенность в экономической конъюнктуре. Поэтому сокращается выдача ссуд, хотя (а может, и потому что) Федеральный резерв снизил ставку процента почти до нуля. Отсюда снижается число коммерческих и строительных проектов, разного рода заказов от одних к другим и так далее. Сокращаются объемы коммерческих операций у тех бизнесов, которые пока держатся на плаву. Потребители воздерживаются от покупок, сберегая деньги на черный день. Все вместе ведет к высвобождению рабочей силы – росту безработицы. И она растет ежедневно.
Что нужно было бы делать? Прежде всего, не нужно создавать никаких новых 4 миллионов рабочих мест. Рабочие места для безработных уже существуют. Пустующие торговые помещения, покинутые производственные здания, простаивающее оборудование... Существующих рабочих мест уже больше мифических 4 миллионов – их ровно столько, сколько людей потеряло работу. По данным Бюро трудовой статистики, в январе этого года общее число безработных составило 11,6 миллионов, в том числе потерявших работу или работающих временно – 7 миллионов человек. Следует создавать условия для их возвращения. Это значит: искать и найти способы стимулировать основу основ американской экономики – частные бизнесы и их инвестиции. Сократить расходы на содержание государства. Много еще, чего я сейчас назвать не могу, потому что специально этим не занимался. И после всего уже обсуждать необходимость создания рабочих мест за счет налогоплательщиков.
Затем уже, как ни трудно это, добиться закона о предельном размере финансовых и подобных учреждений, чтобы больше не было супергигантов вроде AIG, Фэнни Мей, Фредди Мак и т.п. Высшее руководство таких монстров, выписывая себе многомиллионное оклады и премии, не в состоянии хорошо управлять своим огромным хозяйством. Зато, располагая огромными деньгами, они приобретают политическое влияние и становятся одним из факторов коррупции.
Но прежде всего, важнее всего, первее всего – всеми способами внушать стране оптимизм.
Что бы ни делал ФДР, какие бы ошибки или преднамеренные деяния ни совершал, одно у него не отнимешь. Его девизом было: страна вот-вот выйдет из депрессии, мы уже на грани перелома конъюнктуры – одним словом, оптимизм. Это мы читаем и у Вольского.
У Обамы мы видим совершенно противоположное. Еще в период президентской кампании он упорно твердил, что такого кризиса страна не видала с 1929 года, – заведомая ложь (скажем, уже к сегодняшнему дню безработица достигла уровня 1992 г.; это очень много, но на порядок меньше уровня 1933 г., а в период президентской кампании она была значительно меньше). Когда Маккейн заявил, что американская экономика покоится на прочной основе, на него накинулись свора медиа-шавок, а Обама имел наглость задать риторический вопрос: о какой стране говорит мой оппонент?
С первых дней после избрания, еще будучи «президент-элект», Обама начал говорить, что на восстановление уйдет не один год, что безработица будет продолжать расти. Не успев занять овальный кабинет, он стал угрожать стране катастрофой, если его «стимулирующий пакет» не будет принят, притом срочно. Представляете, как такие вещи ободряют бизнесменов всех уровней? Как стимулируют их расширять операции, выдавать ссуды, нанимать работников? Те ведь не дураки, они видят, что это за «стимулы».
В минуты, когда я пишу эти строки, буквально сейчас, 5 февраля 2009 г., по ТВ транслируется в прямом эфире выступление Обамы перед его почитателями где-то, кажется в Виржинии. Он говорит горячо, с настроением, заводясь от оваций публики. И что он говорит? Все та же пластинка: если не будет принят скорее «стимул-пакет», нас ждет такая катастрофа, от которой страна уже вообще не восстановится. «Я слышу возражения, – говорит он, что это пакет затрат. А что такое, по-вашему, стимулирование? (смех, аплодисменты). В этом-то все и дело! ("This is the matter!") – возглашает он, стараясь перекричать шум в зале, – В этом-то все и дело!» Так его натаскали. Нет, это не ФДР, это гораздо хуже. «Говорят, что будет большой бюджетный дефицит, – продолжает Обама. – Но я уже получил большой дефицит!» Намек на Буша – и опять смех и аплодисменты собравшихся баранов. Получил, это верно. Рекордный дефицит получил в наследство И собирается побить этот рекорд. Дефицит Буша – это катастрофа, дефицит Обамы – это панацея...
Демократы критиковали бюджетный дефицит 1980-х гг. и превозносили «фискальное воздержание» Клинтона. В 2004 г. Роберт Рубин, бывший (и хороший) министр финансов Клинтона, в соавторстве с двумя прогнозистами, написали, что «бюджетный дефицит снижает национальные сбережения, сокращает внутренние инвестиции и увеличивает внешние займы». Большой дефицит, писали они далее «снизит будущий национальный доход», и создает «риск снижения уверенности, а это может вызывать понижение цен акций». Все так.
В январе 2008 г. Д. Элмендорф (тогдашний глава бюджетного комитета Конгресса) и Дж. Фурман (будущий номинант на кресло заместителя главы национального экономического совета Обамы) написали: «Критически важно, чтобы усилия в борьбе с рецессией не сводились к долгосрочному бюджетному дефициту, ибо это пойдет во вред будущему росту экономики» и справедливо заметили: «Идея, что Конгрессу следует законодательно менять налоги или политику расходов для того, чтобы противостоять экономическому циклу, экономистами не одобряется».
И Рубин, и Элмендорф писали правильные вещи. Но учтем, что мишенью их был бушевский дефицит. Это была критика экономической политики Буша. Не забудем, что дефицит тогда был, в известном смысле, вынужденным. Планируемый дефицит Обамы, возможно, тоже вынужденный, только причинами совсем иной природы.
А. Рейнольдс, старший научный сотрудник авторитетного Института Катона, в недавней статье «Экономика, основанная на вере» («Нэшнл Ревью», 2009, №2) цитирует статью экономиста Р. Скидельски («Экономист», 2000 г.): «Все, что осталось сегодня от кейнсианства – это интуиция Кейнса о том, что источник нестабильности заложен в логике финансового рынка». Другими словами, немного, – констатирует Рейнольдс и продолжает цитировать ту же статью: «Большой опыт по части ошибок и глупостей правительства подсказывает, что политика по усмотрению государства должна использоваться очень осторожно». Эти цитаты Рейнольдс приводит к тому, что тот же Скидельски недавно назвал Кейнса «человеком года». В защиту Вольского можно сказать, что даже иные специалисты толком не знают теории Кейнса.
«Многие экономисты, – замечает тут Рейнольдс, – кто постоянно изрекал зловещие пророчества об опасности сравнительно незначительного дефицита при Рейгане и Буше, необъяснимым образом стали энтузиастами дефицита, который при Обаме может достичь 10% от ВВП. Если их спросить о причинах эдакой политической разворотливости, они, вероятно, скажут, что перемена в их умонастроении вызвана двумя причинами: (1) некоторые прогнозисты сейчас говорят, что данная рецессия ожидается быть долгой и глубокой, и (2) с сентября по декабрь Фед (Федеральный резерв) удвоил денежную базу (банковские резервы и денежное обращение), однако это не вызвало быстрого оздоровления.
По поводу (1) Рейнольдс вспоминает предостережение прославленного экономиста недавнего прошлого Дж.К. Гэлбрейта (кстати, леволиберального уклона): «Никогда не основывайте политику на предсказаниях». И приводит в подтверждение тому свежие примеры. «Не далее, как в минувшем августе некоторые известные прогнозисты предупреждали о галопирующей инфляции и требовали, чтобы Фед ужесточил свою политику. Прогнозисты не смогли предсказать финансовый кризис в сентябре, и сегодня они понятия не имеют, насколько долгой и глубокой будет рецессия. Они гадают на кофейной гуще».
По поводу (2) он напоминает, что последствия денежной политики всегда проявляются с запаздыванием (лаг). «Экономика Соединенных Штатов не поворачивается в день по пятачку» – замечает он. На этом стоит задержаться.
Еще в 1956 г. вышла книга коллектива авторов во главе с Милтоном Фридменом «Изучение количественной теории денег». Она ознаменовала появление в науке нового направления – монетаризма (не путать с тем, что делал в России Егор Гайдар, самоназвавшись монетаристом). Коротко говоря, Фридмен показал, что объем денежной массы (пассивная величина в теории Кейнса) оказывает существенное влияние на поведение рынка и может выступать как регулятор более эффективный, чем традиционные средства кейнсианской политики (расходы государства, налоги и пр.).
Далее, в книге «Денежная история США за 1867-1960 гг.» (вышла в 1963 г.) Фридмен и его коллеги доказали, что последствия кредитно-денежной политики государства проявляются с задержкой. На основе статистических данных Фридмен установил, что в течение 75 лет поворотным моментам экономического цикла регулярно предшествовали изменения денежной массы. Лаг для «пиков» составлял 16 месяцев, для «ям» – 12.
Так что Рейнольдс знает, о чем говорит, в отличие от тех, кто сегодня размахивает вынутым из нафталина, траченным молью кейнсианством. Кстати, в упомянутой работе Фридмена с коллегами было убедительно показано, что крах 1929 года мог бы не разразиться, если бы не ряд грубых ошибок со стороны Фед. Иными словами, кризис был результатом не органических пороков рынка, а недальновидного вмешательства государства в работу рынка. Кейнс наоборот.
В 80-90 гг. ХХ века появилось еще новейшее направление в экономической науке, «Теория рациональных ожиданий». Согласно этой теории, государству вообще следует держаться подальше от рыночного механизма. То есть, главный вывод Кейнса – о пороках рыночного саморегулирования – подвергается жесткой и аргументированной критике.
Все сказанное просто игнорируется сегодня. Против плана Обамы высказались самые выдающиеся экономисты современности, включая нобелевских лауреатов Джорджа Лукаса и Гэри Беккера. Но их голоса заглушает хор приспособленцев от науки.
Обама снова и снова твердит, что промедление с принятием его пакета грозит экономике страны страшной катастрофой. В то же время, выявляются странные детали этого плана. В 2009 г. намечено израсходовать только 26 миллиардов (3% всей суммы), еще 110 миллиардов (13%) планируется на следующий год. На два года – всего 16%. Каким образом тогда срочное принятие пакета «предотвратит катастрофу», которая якобы нам грозит? Постоянно акцентируется, что затраты пойдут на развитие инфраструктуры. При этом на дороги и автострады выделяется всего 30 миллиардов (3% всех расходов). Все это попахивает аферой и наводит на мысль, что за этим «стимулирующим пакетом» скрывается какая-то иная цель.
Обама требует принять свой пакет ко «дню президента». Ну прямо: «запустим новый спутник к 8 марта!» Американцам, однако, это ничего не говорит. Наверное, нужно дождаться, когда начнут сравнивать достигнутые показатели с 1913 годом, чтобы любому идиоту стало ясно, куда нас ведут. Уже налицо масса масс-медиа, славящих нового президента, замалчивая всякие неудобные вещи (вплоть до сомнительных связей Обамы – с пастором Райтом, бывшим и не раскаявшимся террористом Айерсом, жуликом Резко и т.п.), готовых очернить любую мало-мальски свежую личность в стане консерваторов (как накинулись они на Сару Пейлин, изощряясь в рвении ее опорочить). Уже сам Обама выражает недовольство каналом Фокс Ньюс – единственным на ТВ, сохранившим непредвзятость в освещении политических событий (телекомментатор Шон Хеннети, ведущий одной из программ, насчитал, что за эти месяцы Обама упомянул его персонально восемь раз!). Уже назревает принятие закона о «справедливом распределении эфирного времени», который бы обязывал несогласные каналы предоставлять время для левой пропаганды. Для свободной прессы готовится намордник.
Америка началась с революции: Свобода, Равенство, Законность! Сейчас уроды с четырьмя левыми конечностями атакуют ценности основателей республики. Набирает силу ползучая контрреволюция.
Разбазаривание денег налогоплательщиков называют стимулированием экономики. Обуздание прессы пробивают под лозунгом свободы слова. Злостный неплательщик налогов назначен управлять налоговым ведомством. Исламским террористам, которые поставили себя вне закона, поправ все нормы нашей цивилизации, которые не скрывают, что хотят сокрушить нашу цивилизацию, собираются предоставить конституционные права гражданина США...
С добрым утром, мистер Оруэлл! Какими судьбами в наших краях?
Располагая подавляющим большинством в обеих палатах, демократы могли бы запросто и давно проголосовать за пакет. Но Обама добивается двухпартийной поддержки. В Палате представителей голосовали против все республиканцы, к которым присоединились даже 11 демократов. Сейчас пакет обсуждается в сенате, где тоже идет нажим на республиканцев. Трое из них уже переметнулись в поддержку пакета – и это теперь называется «двухпартийной поддержкой».
Популярный ведущий политического радиоканала Раш Лимбо заключает, что план Обамы нацелен на изоляцию избранных республиканцев от их электората. «Этот план, – сказал он, – должен купить избирателей для демократической партии точно так, как «Новый курс» ФДР установил на 50 лет власть демократического большинства. В то же время он серьезно подорвет все надежды на снижение налогов. Он обременит частный сектор и предоставит государству постоянный и твердый контроль над экономикой. Попросту говоря, я уверен, что цель этого «стимулирующего пакета» – снова установить «вечную» власть Демократической партии, а не стимулировать экономику, потому что любой, у кого есть мозги, знает, что ТАК экономику НЕ стимулируют».
«Нации, как и женщине, не прощается минута оплошности, когда ею может овладеть любой подлец», – писал Маркс в памфлете «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Президентом Соединенных Штатов Америки стал невежественный демагог. Избран народом с большим отрывом от оппонента, затратив на избирательную кампанию, в сравнении с Маккейном, вдвое больше денег, источники которых он не пожелал раскрыть. Не в последнюю очередь, своим избранием он обязан неустанным усилиям СМИ, окривевшим на один глаз. Свою новую книгу об этом известный публицист Бернард Голдберг назвал: «Слюнявая любовь. Правдивая (и трогательная) история бурного романа между Бараком Обамой и ведущими СМИ» (A Slobbering Love Affair. The True (And Pathetic) Story of the Torrid Romance Between Barack Obama and the Mainstream Media). Степень восторгов и поддакивания превосходила всякое вероятие. Теперь, в какой бы дыре мы ни оказались, они будут твердить, что без усилий правительства было бы еще хуже.
Вряд ли можно излечить депрессию одними лишь бодрыми заявлениями. Но запугиванием, нагнетанием страха ее можно продлить и углубить. Расчет Обамы прост: удачи приписывать себе, а неудачи сваливать на наследие Буша – вообще на философию американского консерватизма.
Уже после представления в Конгресс «стимул-пакета» Обама собрал вокруг себя самых видных экономистов-практиков. Так что, есть надежда на лучшее? Лоуренс Саммерс, глава экономических советников Обамы, недавно сказал телеведущему, что «пакет» будет стимулировать частный бизнес. Я что-то не так понял? Мог ли прославленный экономист, блестяще проявивший себя при Клинтоне, сморозить такое?
Только что, 9 февраля, бюджетный комитет Конгресса (CBO) обнародовал свой прогноз: рецессия закончится во второй половине этого года, после чего начнется медленный подъем. Прогноз не учитывает воздействие обамовского «стимул-пакета». Боюсь, что проведение его в жизнь опрокинет этот прогноз, продлив рецессию.
PS Из текста статьи исключены несколько начальных абзацев, содержащих личную критику в адрес Вольского